Беслан

фотографии в соответствующем альбоме

 1

 Все описываемые события реальны. Любые совпадения совпадениями не являются.

 Москва провожала солнцем и теплым ветром, а Магас встречал низкой облачностью и холодной изморосью, летящей с неба. Самолёт вывалился из облаков, и я увидел горы. Ну то есть как горы. Для меня, жителя равнины, любая складка местности высотой более двухсот метров – это уже горы. Пусть будут горы. Сунженский хребет предгорий Кавказа.

 Вообще летел я в Чечню, но до Грозного не было дешёвых билетов (как я понимаю, их в принципе не существует, даже если бронировать на лето в ноябре), а до ингушского аэропорта «Магас» из Москвы «Ютэйр» летает вполне бюджетно. Так получилось, что я оказался в Ингушетии.

 Зачем поехал? Ответ на этот вопрос, как правило, не вызывает ни понимания, ни одобрения. Я летел на Кавказ не за минеральной водой, не за альпинизмом и видами ледников. Меня абсолютно не интересовали снежные пейзажи, национальные костюмы и фольклор. По крайней мере, в этот раз. Причиной были обе Чеченские войны и мой интерес к ним. Чеченские кампании прошли через моё детство, юность и период взросления. В Чеченской республике Россия потеряла столько своих сыновей, что красные гвоздики там можно класть возле любого дома, дерева, поворота дороги. Столица республики - Грозный – город памятник. Я считал своим долгом побывать там. И я там побывал. О всех причинах поездки я напишу поподробнее в отдельном рассказе про Грозный.

 Когда купил билеты на самолёт и внимательно посмотрел на карту, сообразил, что я окажусь совсем рядом с другим трагическим памятником современной России – с североосетинским городом Беслан. Да, это другая республика, но с учётом близкого расстояния было бы грехом не заехать и не поклониться этому месту и памяти погибших в тех страшных событиях осени 2004 года.

 Сложно писать, потому что приходится начинать с середины. Хронологически сначала были Чеченские кампании, а потом случился Беслан (впрочем, Вторая чеченская продолжалась до 2009 года (официально), и бесланская трагедия стала её частью). Но об этом тоже позже…

 Я вышел из новенького здания аэровокзала и стал осматриваться. Аэропорт находился в чистом поле, и было непонятно, куда идти. Небольшая площадь перед вокзалом была полностью занята таксистами.

 Привокзальные таксисты – народ ушлый. Цены, предложенные ими, мне показались завышенными даже для Ингушетии, одного из самых бедных регионов России (кстати, он ещё и самый маленький). Поэтому я отказался от услуг таксистов и пошёл пешком по дороге. На момент моего прилёта в ряде населённых пунктов Ингушетии действовал режим контртеррористической операции.

 Пошёл я в бывшую станицу Сунженскую (бывшую Орджоникидзевскую, бывшую Слепцовскую), а ныне – пгт Сунжа (самый большой посёлок в РФ, население 64000 человек).

 Станица была основана в конце XIX в., но в моей памяти, повёрнутой в сторону двух Чеченских кампаний, она, в первую очередь, связана со встречей 6 декабря 1994 года министра обороны РФ Павла Грачёва и президента непризнанной республики Ичкерия Джохара Дудаева. Именно встреча в Слепцовской стала точкой невозвращения, именно здесь были произнесены фразы:

 - Ну что, Джохар, не договорились?
- Нет, Паша, не договорились.
- Будем воевать, Джохар?
- Да, Паша, будем воевать.
Через пять дней, 11 декабря 1994г., наши войска вошли в Чечню.

 Тут же, в ст. Слепцовской, в июле 2007 года была убита семья русской учительницы Л.В. Терёхиной. На похоронах был организован теракт (ранено 13 человек).

 Захвату заложников в Беслане предшествовала целая серия взрывов, потрясших Россию в 2004 году (теракты в московском метро; теракт в Грозном, уничтоживший Кадырова-старшего; взрыв в Самаре, взрывы самолётов в небе над Тульской областью; нападение на административный центр Ингушетии г. Назрань). При нападении на Назрань погибло 93 человека. Также в ходе теракта был захвачен и разграблен оружейный склад МВД. Через два месяца захваченное оружие выстрелило в Беслане.

И ещё. В Ингушетии (а не в Чечне) в декабре 1994 года погиб первый российский солдат. Рядовой Евгений Масленников.

 Пешком я шёл всего несколько минут. Таксист, заломивший цену, догнал меня на машине, покрутил пальцем у виска – «ты бы тут один-то не ходил», сбросил цену вдвое и помчал меня по ингушским дорогам.

 [Почему не автостоп? Потому что время было строго (строже, чем обычно) ограничено. Был бы хотя бы день в запасе, устопился бы вусмерть, чессслово]

 Несмотря на ушлость в финансовом плане, Мухмат (кажется, так его звали) оказался вполне компанейским водителем, рассказывал про житьё-бытьё, про горные красоты и работу. Убедившись в его относительной адекватности, я предложил везти меня сразу в Беслан, но Мухмат согласился ехать только до границы с Северной Осетией: «мы с осетинами воевали, они нас не любят, будут машину два часа проверять».

 Участок трассы «Кавказ», по которому мы ехали, был достойного, скоростного качества.

 На севере ломаной линией тянулся Сунженский хребет, вокруг бешено зеленела всякая южная растительность. 29 апреля. У нас только-только проклюнулись первые листочки, а тут уже вовсю развернулись грабы и буки; роскошно цвела сирень.

 По пути нам постоянно попадались блокпосты, да и просто вооружённых гаишников было много. Бронежилеты, «сферы», автоматы – у нас такое только во время спецопераций увидишь, а здесь это повседневная форма одежды.

 Осталась за спиной станица Слепцовская, проплыл в стороне Карабулак, также печально известный взрывами и убийствами русских семей (2007 год).

 Миновав один из поворотов, мы увидели вдалеке дюжину чёрных машин с мигалками, несущихся в нашу сторону по обеим полосам. Мухмат резко принял вправо и остановился. Чёрные «Мерседесы» пролетели мимо. Это был кортеж президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, уступить было в наших интересах. «Смотри, - засмеялся водитель, - сам президент приехал тебя поприветствовать!»

 Проехали через Назрань, в которой в 96-ом проводились переговоры, предшествующие бессмысленным Хасавюртовским соглашениям.

 Метров за двести до осетинского КПП, я распрощался с таксистом и пошёл навстречу камуфлированным людям.

 Я ещё не до конца понял правила игры, поэтому просто пошёл пешком из Ингушетии в Северную Осетию, минуя КПП, но путь мне преградил полицейский с автоматом, отделившийся от группы своих коллег. Он улыбнулся и поздоровался со мной за руку. Я опешил. У нас бы так документы проверяли.

 - Добрый день, куда идёшь?
- Добрый день! Туда, – сказал я и ткнул в перспективу кавказской дороги.
- Документы предъяви, пожалуйста.
- Вот.
- Так куда идёшь всё-таки? И откуда сам?
- В Беслан. Из Нижнего Новгорода.
- А что в Беслане?
- Там боец из нашей области погиб, - сказал я, подразумевая, что сотрудник МВД в курсе, чем известен Беслан, и при каких обстоятельствах там мог погибнуть силовик.
- Как погиб?!
- Физически.
- Что за боец?
- Александр Перов, Герой России посмертно, из «Альфы».
- А. Так ты из «Альфы»?
Как же мне хотелось гордо ответить, что да, я из «Альфы»!
- Нет.
- Ну, ты в органах работаешь? – прозвучало как утверждение.
- Нет. Я просто еду в Беслан. Хочу побывать на месте трагедии, о которой в Большой России стали уже забывать, и поклониться памяти героя-земляка. Потом в Грозный поеду.
- Понятно, - при этом лицо полицейского выражало совсем противоположное.
- А в Грозный зачем?
- Хочу своими глазами увидеть места, где в двух Чеченских войнах сражались и погибали наши парни.
Тут силовик завис конкретно.
- Ладно. Иди. Удачи. Только на КПП удостоверение не показывай.
- Какое?
- Не переживай. Я никому не скажу, что ты из органов, - и хитро улыбнулся.

 После этого я формулировал цель визита очень коротко – «туризм», и ни про какие боевые действия не упоминал.

 Северо-Осетинский КПП выглядел сурово – ряды колючки, блоки с амбразурами, сотрудники увешаны оружием. В стороне стоял огромный рентген, в который могла влезть целая фура - из неспокойной Ингушетии под обшивкой машин периодически провозят оружие и наркотики, так вот этот рентген позволяет увидеть все тайники без вскрытия машины.

 Я зашёл внутрь Пункта и отдал паспорт сотруднику для проверки. Оказалось, что в федеральном розыске я не числюсь.

 Пока ждал, краем уха слушал разговор двух полицейских, как два года назад на этом КПП кого-то расстреляли. Жуть. Но, с другой стороны, покажите мне тут блок, на котором не расстреляли никого.

 Тем временем проверили и мои вещи. Я вышел из здания КПП, отошёл метров на триста вглубь Северной Осетии и стал стопить. Машины пролетали мимо. Где же традиционное кавказское гостеприимство?

 Заморосил дождь. Я набросил капюшон и пошёл в Беслан. До него оставалось 12 км – два часа ходьбы.

 И тут третий раз в моей жизни случилось явление самостопа. Это когда ты не стопишь, не висишь, ты просто ничего не делаешь, а машина подъезжает и предлагает тебя подвезти.

 За рулём подрулившей жигулёвской «тройки» (да-да, они ещё ездят) оказался мировой водитель Жорик – весельчак и балагур. Он тоже слегка пошатнулся от сферы моих интересов на Кавказе, но лишними вопросами не загружал. Во время Бесланского теракта он стоял в оцеплении, а потом помогал выносить раненых.

 Жорику было не совсем по пути, но он привёз меня почти к самому зданию школы № 1. От его лихой езды я несколько потерялся в пространстве и, выйдя из машины, встал в замешательстве; пару минут потоптался на тротуаре и пошёл к школе.

2

В этом году на 29 апреля пришлась Страстная пятница - день строгого поста и великой скорби.

Промыслительным образом именно в этот день я оказался возле школы № 1 г. Беслан.

Больших скорбей, чем те, что выпали на долю маленького североосетинского города, современная Россия ещё не знала.

1 сентября 2004 г. группа из тридцати двух боевиков совершила нападение на бесланскую школу. Террористы захватили в заложники 1128 человек. В основном это были ученики школы, их родители и учителя. Всех заложников собрали в спортивном зале и удерживали три дня (до начала штурма здания силами ЦСН ФСБ). Когда начался штурм, террористы взорвали самодельные бомбы, начинённые металлическими элементами, и стали стрелять по убегающим детям. От взрывов бомб и пуль бандитов погибло 334 человека, 186 из них - дети; 778 детей и взрослых получили ранения различной степени тяжести, 18 детей остались круглыми сиротами, 87 стали инвалидами. Последней жертвой считается 33-летняя Елена Авдонина, скончавшаяся, несмотря на усилия врачей, в декабре 2006 года. За всю Великую Отечественную Войну Беслан потерял примерно столько же – 357 человек.

При штурме захваченной школы погибло 10 бойцов спецназа ФСБ. Они закрывали собой убегающих детей, по которым стреляли террористы. Среди погибших спецназовцев мой земляк Александр Перов (Герой России посмертно).

В принципе, всё. Дальше можно было садиться на скамейку и – не плакать – выть.

Я стоял возле школы под клёном. Лил дождь, а я всё не решался войти. Вход в саму школу закрыт. Запертые двери стоят на положенных им местах, а окон нет. Ни одного. С тех самых пор. После того, как террористы захватили школу, они выбили все стекла, опасаясь повторения штурма здания наподобие "Норд-оста", когда спецслужбами был применен газ.

Проёмы окон первого этажа расположены очень низко, ведь на первом этаже всегда занимаются малыши. Можно было залезть, просто перескочив через невысокую стенку. Но я не стал. Со стороны железной дороги школа закрыта высоким забором, а со стороны спортзала просто натянута ленточка на колышках – нельзя, не входить. Слово даю, если бы это был любой другой объект, я полез бы, даже если бы там было заминировано. А здесь погибли хорошие мальчишки и девчонки. Самые лучшие погибли. Они прилежно учились и не нарушали школьных правил. Вот и я не стал.

Перехода, отделявшего здание школы от спортзала уже нет, и спортзал стоит отдельно. После долгих споров был утверждён проект по созданию мемориала, и сейчас обгоревший спортзал укрывает специальная прочная конструкция (что-то вроде саркофага). По форме она напоминает траурный венок. Прозрачную крышу поддерживают 103 железобетонных колонны высотой по 11 метров. Стены сделаны из перфолиста золотого цвета. Перфорация выбита так, что кажется, будто на стенах распускаются огромные цветы. Цветы жизни.

Вход в спортзал открыт всегда.

Я вошёл внутрь. Тихо. Очень тихо. Только ливень на улице. За пустыми проёмами огромных окон школьного спортзала плакала природа.
Зал сохранился таким, каким он и был в последний день теракта – 3 сентября 2004 г. Понятно, что возведена крыша и убраны обломки. Но внутри всё осталось так, как и было: стены чёрно-серые от гари, обугленные шведские стенки, вывороченные оконные рамы, искорёженные взрывом баскетбольные кольца – на них висели самодельные бомбы, начинённые поражающими элементами (боевики сумели взорвать только часть этих бомб). Стены испещрены тысячами следов от осколков. В полу сделано несколько проломов – это боевики заставили заложников разбить половые доски грифом от штанги, т.к. боялись, что спецназ может сделать подкоп.

Недели через две после возвращения до меня дошло, что я ходил именно по тому полу, на котором сидели заложники – пол не перестилали. И в этом заключается один из ужасных фактов. Пол сохранился, несмотря на пожар, бушевавший в спортзале несколько часов, несмотря на обвалившиеся горящие перекрытия. По словам одного из спасателей, работавших на месте теракта после окончания штурма, мёртвые тела в спортзале лежали слоем сантиметров в шестьдесят. Поэтому пламя не коснулось пола – оно коснулось тел.

В центре зала стоит большой православный крест, на одной из перекладин которого спит ангел – маленькая фарфоровая фигурка.

Когда окажетесь здесь, сначала просто постойте, глядя себе под ноги. Потому что потом вам придётся поднять глаза, и вы увидите, что со всех сторон на вас смотрят. Фотографии тех, для кого сентябрьские дни 2004-го стали последними, висят по всему периметру. Учителя, родители, бабушки и дедушки. Дети. Очень много детей. Самым младшим из погибших – полтора-два года. Жизнь целых семей оборвалась в этом зале. Когда прочитываешь шесть одинаковых фамилий, не остаётся ни слов, ни мыслей.

Три дня без воды и пищи. Три дня в страшной духоте без возможности лечь (боевики запрещали ложиться) и возможности сходить в туалет. В Северной Осетии сентябрь – жаркий месяц, солнце раскаляло и без того спертый воздух. В спортзале, где собралось больше тысячи человек, боевики запретили разбивать окна.

«Дядя, дайте воды! Пожалуйста, дайте воды!» - умоляли террористов дети.

Воды не давали. Вместо этого стреляли из автоматов и заставляли держать руки над головой.

Именно поэтому до сих пор многие из тех, кто приезжает в Беслан, оставляют в спортзале открытые бутылки с водой. И игрушки.

Пушистые зайцы, важные плюшевые пингвины, рыженькая лисичка и белка сидят на подоконниках спортзала бесланской школы № 1. Двенадцать лет назад на этих же подоконниках живым щитом сидели дети.

Первоклашки, теряющие сознание от голода и жажды, ели лепестки цветов, разбросанных по полу; лепестки цветов, принесённых на Праздник знаний.

Одна стена практически полностью задрапирована флагами различных специальных ведомств и силовых структур. С этой стены на нас смотрят сотрудники МЧС, бойцы из «Альфы» и «Вымпела» - 12 человек. Таких потерь Центр Специального Назначения ФСБ не нёс за всю историю. Вот лейтенант «Вымпела» Андрей Туркин (Герой России посмертно) – спасая заложников, он накрыл собой гранату. Вот майор «Альфы», мой земляк из Варнавинского района Нижегородской области, Александр Перов (Герой России посмертно) – закрыл собой группу детей от осколков гранаты. Вот сотрудник Центроспаса МЧС Валерий Замараев (Герой России посмертно) – получив тяжёлое ранение во время боя, он отказался от эвакуации и приказал сначала спасать детей.

Возле одной из стен стоит стол с Книгой памяти. Десятки записей из разных городов.

Внутренности самой школы просматривались насквозь через проёмы окон. Снаружи и внутри всё изрешечено пулями и осколками. Повторюсь, внутри я не был, хотя было очень сложно удержаться. Флигель мастерских (крыло школы) снесли практически сразу после теракта, как и здание котельной, а в остальном всё сохранилось. Со стороны железной дороги вечером 3 сентября, когда спасать было уже некого, но боевики ещё сопротивлялись, по школе работали танки.

Когда начался штурм, заложники бросились кто куда. Кто-то из детей забежал в пищеблок и, забравшись в огромную кастрюлю с тонкими алюминиевыми стенками, невредимым пересидел штурм; это при том, что на кухне от осколков и пуль не осталось живого места.

Кто-то сумел выжить после разрыва подвешенной над головой мины ОЗМ-72. В ней 2000 металлических шариков и роликов. Как…?

По конфигурации школа напоминала букву «Е». Спортзал находился в среднем выступе. Во время штурма зал и обе части школьного двора насквозь прошивали пулемётные очереди боевиков.

«Мы бежали зигзагами. В мальчика, бежавшего рядом, попала пуля, он упал, потом в другого, с другой стороны – тоже упал. Я добежал и стал пить сок, который дали солдаты».

«Рядом со мной, на земле, в луже воды, лежала маленькая девочка и мокрыми ладошками радостно хлопала себя по груди и животу».

………………………

В школе я пробыл два часа – дождь не выпускал меня. Тяжёлые капли южного ливня, будто пули, врезались в гранитную крошку, которой засыпан школьный двор. Они били по крыше, по лицу, стекали потоками слёз по длинной стене с именами жертв трагедии.

Я в последний раз окинул взглядом спортзал, прикоснулся к обгоревшей стене, поклонился и вышел во двор. Пепел Беслана остался на моих руках.

Возле школы, практически примыкая к ней, строится храм Новомучеников Российских (храм Бесланских младенцев). Работы близятся к завершению.
Слава Богу.

3

Куда идти? Куда идти, когда уже пришёл?

Беслан стоит на берегу Терека. Ниже по течению у Терека появляется правый приток – река Сунжа – на ней стоит Грозный.

Ноги как-то сами пошли в сторону реки.

Я знал лишь примерное направление, поэтому пару раз спрашивал дорогу у местных. Объяснение, что, мол, я никогда не видел Терек и просто хочу на него посмотреть, вводило их в ступор и заставляло провожать меня долгим взглядом. Я же тем временем, перепрыгивая через лужи, вышел к реке.

На равнине «грозный Терек» был совсем не грозным. Он бурлил в своих невысоких берегах, разделяясь на несколько рукавов. Серая вода, серое небо, серые камни.

Перевалило за четыре часа, а мне нужно было попасть ещё в несколько мест в этом городе.

Вопросом «как пройти на кладбище?» в Беслане никого не удивишь. Мемориальное кладбище «Город Ангелов» стало последним пристанищем для большей части погибших в те страшные дни. Оно находится за городом, близ Владикавказской трассы.

Я вернулся к школе, прошёл по Школьному переулку и, оказавшись на улице Джибилова, обратился с вопросом к первой встретившейся женщине.

Она возвращалась с работы, ей нужно было зайти в аптеку, но на мой вопрос она ответила очень подробно. Мы познакомились. Женщина говорила быстро, фразы были для неё привычными. А для меня нет.

- Я вот из этого дома, - сказала она, показав на пятиэтажку у школы. – Когда началось, у меня сын был там; успел убежать.
- Привет, Свет, - это в сторону проходившей мимо соседки по дому. И чуть позже: « у неё там сын погиб».
- Из нашего дома и вот из этого 38 гробов было. 38 гробов с двух дворов.

«Сын был там… 38 гробов… Сын погиб…», а ведь я разговорился просто с прохожей. В Беслане нет такой семьи, которой не коснулись бы те события. Население города примерно 30000 человек, в заложниках было больше тысячи. Прямо или косвенно пули террористов попали в каждого живущего здесь.

Узнав, что нужно ехать за город, я поинтересовался, сколько стоит такси. Оказалось, 50 рублей. Женщина вызвала мне машину и, как я ни упирался, заплатила за дорогу в оба конца: "ты гость в моём городе, ты приехал разделить общую скорбь".

Мы обнялись. Я в десятый раз сказал, что мы помним, что не забудем, что… всё. На самом деле, мне хотелось каждому в этом городе сказать эти слова. Подойти, пожать руку, встряхнуть за плечи, убедить, ободрить. Я помню! МЫ ПОМНИМ! «Перед этим горем гнутся горы…» Мы не забудем!

Старенькая «девятка» привезла меня к самым воротам. Пока ехали, дождь прекратился. Мы договорились с водителем, что через полчаса он заберёт меня отсюда, и я остался один.

На кладбище «Город Ангелов» 266 могил. Ещё одна, 267-я, находится у «Древа скорби»: там лежат несколько фрагментов, принадлежность которых не смогли установить.

Памятник «Древо скорби» представляет собой ствол дерева, образованный четырьмя женскими фигурами. Крона дерева - распростёртые руки женщин, которые держат ангелов, символизирующих погибших детей.

Длинные ряды гранитных могильных плит. У представителей разных религий могилы повёрнуты в разные стороны. С памятников на нас смотрят весёлые школьники, добрые родители, мудрые учителя. Некоторые могилы объединены в группы: шестеро Тотиевых, пятеро Цогоевых… Дата смерти у всех одна.

У входа на кладбище находится памятник бойцам спецназа. Плюшевого мишку и раскрытую книгу надёжно укрывает бронежилет, под ними плащ-палатка, а сбоку штурмовой шлем.

«Вы навсегда в самом сердце Беслана, парни, закрывшие сердцем детей…»

……………………………

Я знал, что встречу его. У меня ещё оставалось время до возвращения такси, и я бродил между рядами могил, глядя в никуда. Наверное, я просто ждал, когда он появится. Наконец, я вышел за территорию и встал на обочине дороги. За спиной открылась пластиковая дверь сторожки, и он окликнул меня: «Эй, парень, ты откуда?» Передо мной стоял Касполат Рамонов.

В захваченной школе у Касполата оставались жена, сын и дочь. Три дня он смотрел на школу через прицел охотничьего карабина. Он видел всё: как избивали и расстреливали заложников, как умирали от жажды дети. Он видел, но, как и другие мужчины, оказавшиеся за оцеплением, ничего не мог сделать – за каждого своего убитого террористы обещали расстрелять пятьдесят женщин и детей.

Во время штурма погибла дочь Касполата – Марианна. Он похоронил её и не смог отойти от могилы. В тот дождливый сентябрь Касполат проводил дни и ночи на могиле дочери, спал на земле, укрываясь куском полиэтиленовой плёнки. Он так и не ушёл с кладбища, сделавшись его смотрителем.

Расспросив меня, кто да откуда – первый человек, которого не удивила цель моего визита – Касполат скрылся в домике смотрителя и через пару минут появился на пороге с книгой в руках. Книга «Пепел Беслана» состоит из рассказов о погибших, раненых, выживших, о чудом избежавших трагедии, о детях и родителях, разделённых стенами спортзала и прицелом автомата; кто-то из них встретился друг с другом уже вечером 3 сентября, а кто-то нашёл друг друга в Вечности. Книга прекрасно издана – твёрдый переплёт на хорошей бумаге, и, что восхитило меня, не предназначена для продажи. Так Беслан заботится о памяти тех событий, давая возможность всем стать их участниками и очевидцами с помощью этой книги.

Вечерело, и мне нужно было позаботиться о ночлеге. Я знал, что в городе находится подворье Свято-Успенского Аланского мужского монастыря, и планировал переночевать там. Спросив о местонахождении подворья у Касполата, я получил неожиданный ответ: «Садись, подвезу». Я сел в машину, и мы медленно поехали обратно в город. Моё такси так и не приехало.

Северная Осетия – республика преимущественно православная; духовное родство ощущается при общении. Предки осетин — аланы — приняли христианство еще в VI веке.
Аланский мужской монастырь находится в горах, близ посёлка Фиагдон, и является самым высокогорным монастырём России, а в Беслане есть подворье этого монастыря. К воротам подворья и привёз меня Касполат.
Мы простились, молча пожав руки. Наш диалог состоялся на уровне взглядов; мы поняли друг друга без слов.

Трудники подсказали мне, что по поводу ночлега нужно разговаривать с батюшкой, который в тот момент был на службе. Храм святой великомученицы Варвары находился буквально в ста метрах, за железной дорогой, в здании бывшего клуба локомотивного депо.

Долгая служба Страстной пятницы, исповедь, уборка в храме... Батюшка (иеромонах Герман) освободился только к 10 часам вечера.

- Отдельного помещения нет. Можешь вот тут переночевать, - указал он на большой диван в углу трапезной.
Я передал отцу Герману наши приходские газеты и принялся помогать по хозяйству. На подворье проводился большой ремонт, и было много мест, где требовалась помощь.

Пока выносил мусор и перекладывал стройматериалы, познакомился с парнем по имени Алихан. Он учился в школе № 1 и выпустился за пару лет до теракта. В те дни он стоял возле оцепления и был готов броситься на штурм даже без оружия. После взятия школы спецназом Алихан выносил тела погибших из спортзала. Повзрослев, он отслужил в ВДВ, воевал на Донбассе в составе осетинского батальона, но о страшных событиях сентября 2004-го до сих пор рассказывает, понижая голос.

Мы окончили тяжёлые работы и присели к столу, за которым женщины раскрашивали яйца – храм готовился к Пасхе. Всего было полторы тысячи яиц, поэтому нам пришлось помочь и в этом деле.

Знаменитый осетинский пирог мне попробовать не удалось - Страстная седмица, ничего не поделаешь.
После ужина разошлись кто по домам, кто по кельям. Я же уснул на предложенном мне диване.

Утром я зашёл в храм, украшенный букетами сирени (как же всё-таки рано здесь распускаются цветы!), погулял по городу, доехал на маршрутке до Владикавказа и оттуда отправился в Чечню.


Из истории.
Бесланская школа № 1 была основана в 1899 году. Здание, в котором произошёл теракт, построено в 30-е годы на месте разрушенного храма в честь Святого Георгия Победоносца. На его строительство сам Государь Император Николай II пожертвовал 3000 рублей. Георгиевский храм освятили в 1902 г.; он стал последним православным храмом, возведенным в Северной Осетии до советского периода. На освящении храма присутствовало большое количество местных мусульман. После окончания чина освящения их представитель обратился к архиерею с благодарственной речью. В этом нет ничего странного, и дело тут не только в традиционной веротерпимости осетинского народа. Святой Георгий почитался среди всего осетинского общества вне зависимости от конфессиональной принадлежности. Народное сознание отождествляло его с Уастырджи – особо чтимым небожителем традиционного осетинского пантеона, покровителем мужчин, путников, воинов.
В наше время возле бесланского ж/д-вокзала стоит новый Свято-Георгиевский храм.

Возмездие.
В ходе штурма все террористы, кроме одного, были уничтожены. Единственный оставшийся в живых отбывает пожизненное заключение на Северном Урале.

Организатор теракта, Шамиль Басаев был ликвидирован в 2006 году. Его взорвали наши спецслужбы вместе с отрядом таких же собак в 20 км от Беслана близ ингушского села Экажево. От Басаева в буквальном смысле остались рожки да ножки. В сети есть видео силовиков с осмотром места ликвидации.

Память.
В память о бесланской трагедии во многих городах России и ряде городов мира были установлены памятники, мемориальные доски, разбиты скверы, переименованы улицы.

В честь погибших спецназовцев названа одна из улиц Беслана. Память героев также увековечена в их родных городах и сёлах.

Перед тем, как покинуть страницу, прошу Вас пройти по этой ссылке: http://beslan-hram[точка]ru/index.php/my-pomnim Фотографии тех, кто погиб в те страшные дни, идут в алфавитном порядке, семья за семьёй. Это сайт фонда по строительству храма в Беслане; будет возможность, пожертвуйте.

***

Ожирение совести приводит к укорачиванию памяти. О трагедии помнят, но уже на уровне «захватили, погибли, грустно». Помнят как-то обобщённо, забывая, что за каждым именем на гранитной стене у бесланской школы скрыта чья-то жизнь, так внезапно оборвавшаяся; за каждой строкой - горе родителей и детей, поломанные судьбы.

В эпоху комфорта и всеобщей анестезии нам всего мало, и всё не нравится: мало денег, мало развлечений; лифт сломался – катастрофа, гречка подорожала – руки опустились. Но, если разобраться, мы живём слишком хорошо и просто забыли, что совсем недавно где-то рядом было вот так:

Алина Цораева, 6 класс (сквозное ранение челюсти, сквозное ранение предплечья, осколок в голени, перелом): «Я бежала-бежала, уже не могла, упала. Голову подняла, и военный говорит: «О, еще живая...»

Вика Ушакова, 5 класс: «Во время взрывов я закрывала волосы и лицо, чтобы они не обгорели. А потом у сидевшего рядом мальчика оторвало полголовы...»
Родители нашли Вику в одной из больниц Владикавказа, когда её вывезли после операции.
Мама Вики: «Узнать ее было невозможно: волосы слиплись от крови и пыли, лицо отекло, контуженый глаз покраснел; на правой ноге две кости в ступне перебиты, на левой кость раздроблена. И вся спина - как решето. Мы узнали Вику по уцелевшей в одном ухе сережке».
Викин папа для верности ходил в морг три раза, чтобы убедиться, что тут нет его дочери. "У лежавших там детей были очень короткие волосы, - рассказывает он. - Я удивился: террористы их подстригли что ли? Потом понял, что волосы у детей сгорели».

Валентина Тетова о своём сыне: «Нам дали двенадцать часов - если за это время Азам не начнет дышать сам, то все... Вот представьте, я сидела и на часы смотрела: час прошел - не дышит, два часа прошло, три... Он через десять часов задышал!»

Мы живём, быстро забывая обо всём, и нет-нет, да и присоединимся к хору недовольных: «Кризис, кризис... Во дворе не убрано…»

Эй, недовольные жизнью! У вас есть дети? У вас есть живые дети. Они ходят, прыгают и бегают, вы отправляете их в школы, бантики им завязываете и брюки гладите. Ваших детей не нужно искать по моргам, ведь из школы они сегодня обязательно вернутся. На своих ногах. И с целой головой...

Наш долг – помнить о Бесланской трагедии, помнить о всех, кто не вышел из спортзала, кто остался инвалидом, кто потерял самых дорогих людей.
Наш долг – радоваться окружающему миру и помнить, что после 3 сентября 2004 года каждый из нас часть своей жизни проживает за кого-то из погибших. Не дай нам, Господи, забыть об этом!

«Сжав зубы до скрипа, сцепив пальцы до хруста, радуйся, ибо ты живешь! Радуйся бирюзе неба и рубиновым лучам рассвета! Радуйся жемчугу капель дождя, потому что по-другому нельзя! Радуйся отчаянной радостью израненного воина! Пусть битва проиграна, но флаг не спущен, и оружие не брошено в грязь, и ты не бежишь с позором, потому что нечем бежать, и остается только стоять насмерть.
А когда ничего не осталось, радуйся высшей радостью за ближних своих! Радуйся чужой любви и звонкому смеху не своих детей!
Даже когда свинцовые тучи – радуйся!
В дождь и слякоть радуйся!
Радуйся и ликуй, презирая боль, потому что имя тебе - Человек!»

Живи, человек, и радуйся жизни!
Живи и помни.

*в публикации использована цитата из фильма «Форпост» (реж. Михаил Шадрин, 2007 г.)