Край гор и рек
В августе 1980 года четырнадцать горьковчан совершили поход высшей категории сложности по горному Алтаю со сплавом по реке Катунь. Руководил походом инженер, кандидат в мастера спорта Владимир Федин.
В этом походе удалось удачно совместить пешеходный и горный туризм с водным, увидеть не только могучую Катунь, доступную туристу-воднику, но и величественные горные хребты, ледники и перевалы - всё то, что обычно считалось привилегией альпинистов. Странички из дневника участника похода, студента механико-математического факультета университета имени Н. И. Лобачевского Александра Семяшкина предоставляются вашему вниманию.
Итак, вперёд. Наш путь через перевал. Туда, где берёт начало могучая Катунь. За плечами огромный рюкзак, прижимающий к земле. Жажда новых впечатлений манит вверх.
Жарко. Солнце нещадно палит. Тропа вьётся по крутому берегу речки Кучерлы. Вокруг зелёный с жёлтыми и голубыми пятнами ковёр трав и цветов. Неистово трещат необычно большие, как крупные стрекозы, кузнечики. Их стрекот заканчивается пугающим, почти змеиным, шипением.
Река под нами в метрах пятидесяти. Крутой откос отделяет нас от её манящей прозрачной воды. Попадаются ягоды, их тут множество: то горьковатая жимолость, то сладкая чёрная смородина. А когда рядом с тропой целые плантации спелой клубники, грех пройти мимо. На привале вся группа сразу расползается по откосу.
В полдень стало не до ягод. Тропа мечется вверх и вниз. Ох, уж этот рюкзак! Кажется, первому дыханию пришёл конец. Но, где же второе? Перед глазами нудная пляска красных чёртиков. Ноги, как вата. Только бы дотянуть до обеда…
Подошёл замыкающий - Саша Поникаров. Молча снял с меня ящик с кинокамерой и высотомером, нацепил себе на шею. Поднял руку. Тяжестью рюкзака мотает из стороны в сторону. Сжав зубы, стараюсь удержаться на ногах.
Хочется упасть на землю и провалиться в небытие сна. Кусок не идёт в горло. Но я жую. Нужно быстрее восстанавливать силы. Краем глаза вижу, как Лёша Мумренков отвязал от моего рюкзака мешок и впихивает его в свой. Пробую спорить, но где там! Вывожу в блокноте: температура 24 градуса, высота 1280 метров над уровнем моря.
Привал. Пришло второе дыхание. Забираю назад свою поклажу. Теперь дотяну…
Крутой подъём. Сверкают молнии, гремит гром. Начался проливной дождь. Взбираемся на кручу. Под нами, среди окутанных облаками гор, в глубокой впадине гладь необыкновенной красоты горного озера. Меховой воротник жгуче-зелёных сосен кедров и лиственниц окаймляет его со всех сторон. А дальше через тучи просматриваются суровые седые вершины Катунского хребта.
Озеро изумляет своей полной нетронутостью и первозданностью. Даже разразившаяся гроза не может испортить впечатления.
Ночью было ниже нуля. Палатки покрылись инеем. Грибы превратились в ледышки. Ботинки стали каменными. Отогрев их у костра и наскоро позавтракав, бежим смотреть на очередной сюрприз природы. В двадцати метрах от лагеря в скальном узком каньоне каскадом водопадов ниспадает река Кони. В её брызгах, высоко взлетающих вверх, играет радуга.
Идём по леднику. Солнце, отражаясь в снегу, режет глаза даже сквозь марлевую повязку. Впереди маячит граница между снегом и небом. Кажется, дойти до неё, и всё. Но долго ещё над нами шутят седые горы. То справа, то слева доносится гул срывающихся с ближайших вершин снежных лавин.
Позади огромное снежное поле, справа и слева серые хмурые скалистые вершины, а впереди, далеко под нами, зелёная долина, по дну которой, прыгая с камня на камень, бежит приток Катуни - горный Кураган. Наш путь туда.
Степь. Пустыннейший берег. Чахлая жёлтая трава, сухой колючий кустарник и редкие одинокие тополя. Вокруг речной долины безлесые, словно утомлённые зноем, горы. Какая-то безысходность в этом печальном пейзаже. Но всматриваешься вдаль и узнаёшь уже где-то виденное не раз. Это же горы, словно сошедшие с полотен Рериха. Точнее было бы сказать, полотна Рериха сошли с этих гор. Ведь Николай Рерих творил именно здесь.
Уже восьмой день мы плывём по Катуни. Ничто не предвещало неприятностей. Катамараны и плот привычно скакали с вала на вал. И вдруг, совершенно неожиданно, за правым поворотом река бешеным потоком врывается в пятнадцатиметровые ворота в скалах. Грохот, пена… Катамаран, как щепка, то взлетает на огромных трёхметровых валах, то проваливается в ямы между ними. Все попытки пройти мимо валов заканчиваются неудачно. Мощной отбойной струёй нас, как игрушку, сбивает обратно. Краем глаза вижу, как стокилограммовый Володя Глухов завис над водной бездной. Окатившая нас верхушка вала сбила его с катамарана, и теперь, из последних сил цепляясь руками за багажную сетку, он старается взобраться на своё место.
Сквозь грохот воды слышу яростный крик Андрея Чиркунова. Этот крик выражает и неимоверные усилия, и радость от близкой уже победы. Катамаран скатывается с последнего вала. Ещё немного, и мы причаливаем к берегу.
У всех необычайно приподнятое, возбуждённое настроение. Идёт оживлённый обмен впечатлениями. Смех, возгласы, споры… Ради таких моментов мы тысячи километров летели на самолёте, тряслись в автобусах и поездах, ползли через перевал.
Река не перестаёт удивлять нас. Препятствия возникают совершенно неожиданно. Особенно поражают пенные "бочки". Вода, перекатываясь через подводные валуны, начинает бешено вращаться против основного течения, образуя за камнем яму и сразу за ней пенный бугор.
Катамаран врезается в него и, утопая в пене, замирает. В этот момент рама катамарана испытывает колоссальные нагрузки. Шестисантиметровая еловая поперечина не выдерживает и ломается на две части, в некоторых узлах срезало стомиллиметровые гвозди, прочные капроновые вязки разлетелись в клочья. И всё же прочность конструкции не позволила катамарану развалиться. Преодолев гряду высоких валов, мы благополучно причалили к берегу.
А. Семяшкин, студент пятого курса университета