Дорога открытий
Вода!
Последний город на краю пустыни - Нефтезаводск. Со временем, конечно, ему дадут другое имя. Город ещё очень мал, но очень современен. Вырос он на песке. За крайним домом начинаются Кара-Кумы. По старой привычке пустыня наметает на улицах барханы, засыпает песком подъезды домов. Бульдозеры сгребают сыпучие пески в большие кучи, а самосвалы вывозят их, как в наших городах вывозят зимой снег. Так в постоянном конфликте с пустыней здесь живут люди. Это передний край.
Беспощадное солнце съело в городе всю зелень. Тонкие деревца, посаженные осенью прошлого года, стоят высохшие. Если их тронуть, они тихонечко зазвенят. На окнах домов щелевые ставни.
В городе живут не только трудолюбивые, но смелые и даже отчаянные люди. В их распоряжении современный магазин, современная школа, современный клуб. Но главное - в городе избыток воды. Мы пили её из крана в центре города и никак не могли от него оторваться. Это был последний кран с водой, из которого мы могли пить сколько угодно. С этого дня наши походные фляжки стали огромной ценностью. А по ночам нам снились пройденные чистые и шустрые горные речки. Мы купались в них, пили из них. Но всё пропадало, стоило только проснуться.
За шесть дней дороги по пустыне Кара-Кум мы всячески склоняли слово "вода".
Словарь русского языка пустыню определяет так: "Обширное, обычно безводное пространство со скудной растительностью или безлюдное, необитаемое место". Последнее утверждение безнадёжно устарело. Пустыня сейчас населена и обживаема, а безводной она остаётся и сегодня.
…Нам повезло. В пустыне внезапно похолодало. Мы шли по песку в штормовках. Тянул прохладный ветерок и, если он набирал силу, то начинал свистеть в скудном ветвистом кустарнике. Ветер не касался песков, и они лежали неподвижно. Солнце припекало. От разницы температур даже знобило. Кругом, насколько мы могли видеть, лежала пустыня. Волнистые тугие пески украшали шары колючих кустов. Там, далеко-далеко, около Амударьи, чёрным жучком мелькала машина. Юра Конев, поравнявшись, сказал, что до неё километров пятнадцать, и добавил: "А, впрочем, может и больше. Кто знает эту пустыню". Мы отчаянно толкали свои велосипеды по "автомобильной дороге". Вернее, по автомобильному следу. По плотным пескам грузовики ходят хорошо, нам же для наших узких колёс пустыня для движения не подходит. Где-то здесь есть хорошая дорога - такыр, но никто не мог её указать. Встречные шофёры говорили: "Несколько дней назад была, да ведь могло и перемести. В пустыне у каждого своя дорога", - раздумчиво и философски заключали они.
Так, почти не разговаривая, экономя энергию, двигались мы по пескам, толкая вперёд свои велосипеды. Иногда охватывало отчаяние, хотелось бросить всё и вернуться на твёрдое шоссе и ощутить упругий ветер скорости. Старались об этом не думать. Медленно подступала жажда. Всё чаще и чаще взгляд останавливается на белой фляге. Под вечер, когда уже показались огни селения, в котором мы должны были ночевать, я в два приёма осушил свою флягу, с великим удовольствием глотая тёплую пресную воду.
Вода… Это дороже золота, потому что были времена, когда в этих местах за воду платили золотом. Водой владели как городами. За воду развёртывались битвы.
Сорок лет назад, в 1933 году, по этим местам, где мы идём сейчас, проходил автопробег первых отечественных автомобилей. Интересны отчёты журналистов. Как только автомобили пошли по пескам Кара-Кума, все, как один, журналисты стали писать о воде. Их записи - уже история, и есть смысл напомнить о них.
"В восточных былинах и сказаниях Амударью называют "матерью рек". Во всяком случае - это мать многих десятков тысяч хозяйств дехкан, колхозных хлопкоробов, трудолюбиво возделывающих поля".
Значение реки неоценимо. В одном колхозе мы спросили председателя, что же у них растёт на песках. "Всё растёт, - не задумываясь, сказал он. - Река нас выручает, и пока текут её воды, пустыня нам не страшна".
Амударья растеклась по пустыне арыками, каналами, водоотводами. Арыки текут над песками по бетонным желобам. На берегах реки построены десятки водонасосных станций, они неутомимо качают воду на поля. Казалось бы, не выгоднее ли забросить эти поля? Оказывается, нет. Земли вокруг реки очень плодородны. Ил реки богаче нильского ила. Здесь всё растёт круглый год. Нет той цикличности, к которой привыкли мы в средней полосе. А дитя солнца - хлопок - чувствует себя здесь в родной колыбели.
Ещё строчки из дневника автопробега:
"Вода здесь добывается чигирём. Чигирь появился чуть ли не тысячу лет назад и за это время не потерпел ни одной эволюции. Чигирь - это деревянное сооружение в виде большого колеса, к которому привязаны выдолбленные из тыквы сосуды или глиняные горшки. Колесо вращает верблюд или лошадь, а иногда и тот и другой вместе. И вот с утра с до глубокой ночи верблюд кружится по маленькому манежу. Колесо вращается, зачерпывается в тыквенные бутылки вода. Она сливается в жёлоб, ведущий в оросительный канал.
Сколько же десятков тысяч раз должен замкнуть круг своего движения верблюд для того, чтобы этими жалкими горшками и тыквенными бутылями, в которые вмещается какой-нибудь десяток стаканов воды, напоить хлопковое поле".
В те годы у входа в пустыню на каждой караванной тропе стоял предупреждающий плакат: "Не забудь взять воды".
…В селении Габаклы посреди песков мы увидели бетонную площадку со стоящим на ней ярко-красным вертолётом и склад бочек. По правую сторону лежали чёрные бочки для горючего, слева - ослепительно белые ребристые под воду. Каждый день вертолёт исправно совершал свои рейсы в глубь пустыни за двести-триста километров. Там несут свою вахту нефтяники и газовики. Каждый день вертолёт совершает жизненно важные рейсы. Даже здесь, в пустынном посёлке Габаклы, с уважением говорят и о тех, кто находится там на буровых в центре раскалённой сковороды - пустыни.
Возникает вполне законный вопрос: не проще ли вырыть колодец - и проблема решена. Вновь обратимся к дневнику автопробега.
"Вода в пустыне - это жизнь без всякого любования этим словом. По всему нашему пустынному маршруту значилось пять колодцев, причём было известно, что в трёх - вода горько-солёная, терпимая только при сумасшедшей жаре. О двух остальных никто ничего не знал.
Колодцы в пустыне Кара-Кум - это не то, что колодцы в Сахаре. Откиньте всякие представления о цветущих оазисах, о пальмах с зелёными мясистыми листьями, окружающих гостеприимные колодцы. Каракумский колодец - это просто дыра в пустыне диаметром в полтора метра и глубиной до ста метров и больше. Вокруг колодца пустынно и голо: ни одного кустика, ни одного признака животного. Можно не заметить такой колодец, умирая в пятидесяти шагах от него. Нужен огромный опыт, чтобы распознать то место, где может находиться колодец, вглядываясь в серый, однообразный рельеф. Кожаное ведро и верёвка - вот всё бесхитростное приспособление, которое нужно для извлечения воды из такого колодца".
Какой же ценностью была вода! По рассказам, в этих местах был колодец глубиной 240 метров. Его рыли год.
Сегодня в каждом селении пустыни воду расходуют без меры. Она поступает из артезианских колодцев, которые роют специально спроектированными для этого машинами-колодцекопателями. Стенки шахты обкладывают не растениями, а металлической сеткой, которую облицовывают цементным раствором. Буровая машина роет колодцы со скоростью 1,5 метра в час.
…Каждый день мы трясёмся на велосипедах по рубчатым такырам. День выматывает нас до смертельной усталости, и к вечеру, завидев огни очередного селения, мы забываем всё и спешим, но не затем, чтобы отдохнуть. Близкая вода манит нас. И мы не засыпаем до тех пор, пока полностью не утоляем жажду дня. А ночью в который раз нам снятся водопады.
Когда-то давно Н. Рерих спросил: "Бьётся ли сердце Азии? Не заглушено ли оно песками?"
Ещё как бьётся. Стоит поговорить, что пустыня сегодня - это передний край труда. Сколько мы ни пробирались по пескам, через каждый десяток километров попадались нам селения разведчиков-геологов, нефтяников, учёных. Пустыня тщательно исследуется, изучается. В будущем это огромная кладовая земных богатств. Газопровод Бухара - Урал сегодня стал очень популярен. А газ в Бухару собирается отовсюду. Как-то мы проходили по очень мрачному серому солончаку и натолкнулись на табличку: "Осторожно! Не копать. Газопровод". Здесь уже были люди с могучей техникой. И то, что сейчас делается в пустыне, - это всего лишь разведка. Трудно сказать, каким будет будущее чёрных песков - Кара-Кумов. Нам сказали лишь, что пустыня будет гостеприимнее.
Но вернёмся к воде, а заодно и к дневникам автопробега:
"Нет в мире большего наслаждения, чем глоток воды, медленно, медленно, по капельке пропущенной в просохшее горло".
"Лучшим изобретением в мире я считаю водопровод и лимонад", - сказал кинооператор Эдуард Тиссе.
С этим трудно не согласиться. Мы прошли пустыню. На последнем бархане, остановившемся у асфальтированного шоссе, мы сфотографировались. Особой радости не было. За эти дни пустыня стала нам чем-то симпатична. Она научила нас преодолевать себя. Мы увидели людей, которым эти незыблемые вечные пески стали родным домом. Пустыня научила нас не торопиться в самых спешных делах. Она делает твёрже характеры и учит человека беспредельной доброте, когда последняя капля воды, которая так нужна тебе, отдаётся другу.
Не знаю, доведётся ли ещё когда-нибудь побывать в пустыне, а хотелось бы.
В последний раз мы смотрим на застывшую мёртвую зыбь песков. Медленно садимся на велосипеды и, соскучившись по быстрой езде, сразу же набираем скорость. Наш путь в Ургенч - в последний пункт нашего путешествия. Туда два дня пути, но эти дни не заслуживают внимания. Мысленно мы были уже дома.
Вячеслав Фёдоров