Ночной поход №2

Ночной поход N2

 “Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам”. Лучшие лужи – в пятницу.  День особенный. Краски под вечер  наполняются цветом, а в ночь  они закутаны в  шорох ветра.

Вот я и дождался двух событий вместе - весны и конца недели. Время сейчас около 19.00.  Железяки «Тайменя»  звякнули на пути к вокзалу. Я тороплюсь на  черную речку. Ночью все реки - черные. Маршрут воды взял  из книги  Василия Журавлева и Федора Сабодаш-Радько.

 Покидая очаг,  вынул палатку и спальник из рюкзака. В эту ночь не до сна. Буду юлить в корчах, воевать завалы  и слушать лай на  короткой Титовке, что бежит возле станции Пуховичи.

Закрыл дверь на ключ в два оборота и подумал: «Скоро обернусь, не успев в природе, как следует, расположиться. Так зачем же туда?» И себе ответил: «Вязаный крючком  туман, рыхлое пятно  фонаря и большая нескладная ночь, как рубаха на вырост, – это суть, в которой полагается ничего не упустить».

Итак, весенний Минск, 22-ое апреля 2011-го года. День рождения вождя пролетарской революции.  Я подумал: «Времена вождей сменили механизмы  и приборы. Теперь пробуют вести они». На башенных вокзальных часах  20.00. Мой навигатор GPS оживать не хочет. Карта спутников зелеными точками не горит. Вместо перрона  показывает  Кандалакшский залив, где закончил поход прошлым летом.

До отхода электрички несколько минут. Сухо под крышей платформы N 2.  Нет дождика  – не будет в дороге  благоволения.

               Тронулись.  Люди на  колесах  чуточку счастливей.  Общительный дядька подсел:”Выпей со мной. У меня есть”.  На отказ не обиделся.

Железные колеса за пределами Минска. Окна тускнеют. В небе  хоть бы звезда. И что  меня дернуло в ночной поход?  Не иначе – бетонный городской холст. А где прямые  линии и углы – там по О. Генри «нет ничего естественного».

В вагоне спешное движение: “…электричка на Барановичи ?”

- Вам в обратную сторону.

 И отметил: «Мой вагон катит, куда надо».

               21.37. Станция Пуховичи. С упаковкой на колесах подался к реке.  Тротуар  прерывается разъездами. Колеса – «трах-тарарах» – летают вверх и вниз, а я додумываю план: как умней сплавиться по Титовке.

               22.00.  Первый мост. Я не перешел, а свернул  и стал мельче дышать. Воздух невкусный. Хозяйственное мыло и хуже: что-то издохло.  Потянуло отходами долгой зимы.

Подошел  к плотине. Здесь гуляющие. Парни и  девушка окинули бегло: что мол надо ? А мне нужно многое.  И первое – встать на речку, что освободилась ото  льда.

Огляделся. Неуютно, а еще и другое:«Соберу байдарку и… сразу  - завалы:  все,  что в обычае узкой воды.   Пойду  к  дальнему мосту».  Колеса запрыгали по кочкам пустыря.  

Уперся в забор из железных прутов. Тропинка под него. Мысль, что ночь проблуждаю с упаковкой-«тачанкой»  вдоль заборов,- много позабавила. Прямо от забора - скос в озерцо.   По скосу пронес байдарку на руках. Бросило в пот.  Подумал: «На  Титовке отменный туман.  Он охладит».

               С пустыря выбрался на плитку тротуара. Здесь-то веселей, и очевидна правота – двигаться  к нижнему мосту. Отметил:«Первый подход к воде был пробный».

 Включил навигатор GPS.  Глянул в экран: «…спутники не ловит, а на Кольском п-ве  исправно работал».

 Колеса тарахтят за спиной.  Так  ладно стучат, что жди подвоха. Шагаю размашисто и часто меняю руку – млеет. Поравнялся с подсветкой здания: “Академия наук”. Изумился вывеске. И вдруг …  GPS ожил. Все же науки – «ведьмы те». Спутники мигнули зеленым. Экран высветил карту Марьиной горки и точку, где стою. До бетонного моста  еще порядком, но главное – могу себя «наклеить» на местность.

Тротуар оборвался, а с ним - и освещение. GPS подсказал: дорога рядом.

Зернистый асфальт. Иду и думаю: «Скорей бы зачерпнуть веслом».  И точит сомнение: «Хорошо ли, что спальник и палатка – дома остались?». Голос  в ответ: «Для чего живем?! Это правильно – пощупать темноту».  

Ослепят фары и тихо, но шумно с верхов. Ветер гонит небо.  Облака  шпарят в ведомый край, не спрашивая и не делая разницы: что наверху и под ними.

Позади смех. Девчата легким шагом  наступают  на пятки. Я оперся на байдарку. Отдохну и остыну. На мне плотные влагозащитные штаны. Рано их надел. Не теряя времени, глянул в  GPS. Эта штука мне симпатична. Шлю позывные, и космос умно отвечает. Прибор показал: «Ты у цели. Мост - на носу». Перед мостом развилка. Всплыл рассказ О.Генри  и подоплека: куда не верни – исход один.  А все же, давай рассуждать. Если прямо по улочке вдоль реки - часть завалов смело вычеркивай. Но !!! Собирать «Таймень» под лай околицы… Непроглядно там. И парочки может быть целуются.

Повернул к мосту. Твердый  сход к воде. Какой-никакой - фонарь. Территория ничейная  без хозяев.

Я не только оставил палатку дома, но сменил сапожки ПВХ на длинные болотники, и…  угадал.  Ночью в болотниках отрадно.

23.00. У опоры моста выбрал, где  суше.  Под берегом дерево. Вода журчит и ныряет. Этот бег за ночные кулисы добавил нетерпения. Пальцы побежали по узлам - развязывать упаковку. Стихийно  втянулся в мини-субботник. Битое стекло - в сторону. А вот острый камень из земли…-   с ним буду мириться.

Звуки под фермой моста гулкие.  В  «акустической трубе» осыпался  грохот  грузовика. Пар и щелканье теченья. Я нашумел, вынимая каркас. Машина на мосту притормозила. Нет… проехала дальше.  Стараюсь быть незаметным.  Это правило ночи: раствориться и – ни гугу.  Тогда ты в ее правах.

Сыро и зябко. Старый прямленый каркас упирается, не хочет быть собранным. Что у него на уме ? Теплые карельские пороги, да соль морской волны, что корябает поверхность трубок. Я вытряхнул гардероб из рюкзака. Стал истово утепляться. Девичий смех прыснул над головой. Прошли гурьбой поверху. Может, и весна неторопливая от того, что не торопятся они.

Придорожный свет жиденький.  Под мостом – ни зги.  Включил фонарь. Личные вещи светят ярче.  

Не звездится. Грех зимы не вышел из рук. За долгие снега  отвык собирать байдарку. ПВХ-оболочка задубела. Каркас вошел туго. Я не смог его полностью  стыковать.  «Таймень» будет шаткий. По мосту прогрохотала машина.

Напоследок  окинул «сборочный пятак».  Никакая вещица не запала в темноту. Все на месте. Острый камень  - тоже.  Он не помешал. Пожалуй, и все, что углом – можно обойти.  Но не минешь задачи, что  зовет и толкает.  И я войду  в распущенные косы ручьев и ведьм.  И ничто не изменится в этот час. Ночь – материя без времени. Время – грех.  Потому плох день, но прекрасна ночь. Кто торопит других – грешник.

Где  же спускаться ? Берег крутой.  Хочу разбега.  «Да нет…  - говорю,- пора, Петрович, быть  степенней.  Вливайся податливой проволокой. Растворись металлом в мутной «царской водке» Титовки. И так  бестелесным  до первых петухов».  

Потянул байдарку по ложбине  косогора. В хляби под ногами зарыто достоинство: лодка легко скользит.  Свернул  в ломкий прошлогодний тростник. С бугра вниз и… в топь. Налег грудью на байдарку.  Прорвался к воде. Дно - твердое, устоявшееся. «Таймень» въехал в воду  чистым.  Скоро в нем будет всего: черный скрученный лист,  сучья и кислая кора.

Перевалился в байдарку. Отчалил. Пусть простит ночь за порчу  покоя острым предметом – «Таймень». На часах: 00.40.  Сделал гребок и… наискось дерево. Заняло всю дорогу. Сучьями в воду и вверх.  Фонарь вырвал верхушку. Та ушла на берег в темноту. Поволок «Таймень» посуху между  корчей.  Под старой травой хрустнула  бутылка.  Мусор – мелочь. Беречь глаза. В тумане сучья остры.

- С  почином, Петрович !- поздравил с  обносом. Прежде,  чем ссунуть лодку – всмотрелся: черная резвая вода. В ней -  душа,  и шум ее – нить работы, которой повязано все живое.

Жуть  вырвалась из недр. Вода содрогнулась, и ответно – душа. А это … утки. Но веслу не лишне быть чутким.  Мало ли что… в черной коварной воде.

Не гребу.  Пусть водица гребет. Слышу скорость ее, а куда несет – неважно. Притаился.  Теку мерно и смиренно.

Байдарка уперлась.  Включил фонарь.  Полез в носовую часть  разбираться. Гляди-ка… что-то сплелось остатком вяжущей силы. Пробрался назад в корму. А пора уже… быть ломовиком.  Принял в сторону и с хрустом напролом. От неслыханной потери осторожности брызнуло удовольствие.  Однако баста: похулиганил и хватит.  Ветки и паводковую сбитень-траву выбросил. Вода «б-р-р». Не дай то бог - оказаться за бортом.

Правый берег – гребнем в небо. Левый – не различимый. Низкое – такая суть – не видимо, пока не напорешься,  не «получишь в лоб». Мулит глаз встречный фонарь.  Неоновый свет хватает и сосет. Сердце обволоклось. Это  Одиночество. С ним не впервой.    «Привет,- сказал себе,- теперь и началось настоящее путешествие».

 Берега ушли. Вода по кругу. Безбрежная вода. Куда идти? Короток луч. Вязнет фонарь. Чудится-мнится сужение.  Вплываю в дерева падшие и накрененные. Хрустнуло под днищем.  Рыскаю по сторонам. В луче  нет предметов. Тронулся наугад. Русло – едва полунамеком. Забито тишиной. Проводом без тока на восток. Ровным тоном гудит шоссейка. В звук вмешалась вибрация. Что-то рядом со мной существует  и дышит.   Умерил ход. Понюхал воздух. Зрачки  втянули  невидный предмет.   «Ага-а…»- это «дзыгает» верхушка топляка. А где-то в такт съезжают ледники, и влажный ветер врывается в пустыни.

Когда ты быстр – движения точны. На медленном ходу, как в дырявую лодку, сочится дурман. Я теряю тепло,  совею. Замок рукав. В голову  - туман. Белые фигуры вплывают в мыслительные тоннели.   Голова тяжелеет. Голова – два пуда. Голова опрокинет небо. Звуки угасли, лишь - брех собак. Но… чу - новый шум. Быстряк вынес к мостку. Я отгреб чуть назад, не даваясь напору. Видимость  ноль. Бурлит горласто и тащит.   Сместился байдаркой вправо.  В корму тыкнуло бревно.  Попятился влево - уперся сук.  Невидный слив рокочет.  Вода рвется из-под лодки.  Ей доверишься - накажет. Обратным гребком держусь посередине и спешно соображаю. Причалить некуда. Промерил глубину. Весло ушло  полностью: глубоко.  Берега скрытные. Разлапистые кроны низко над  водой. И нет луны. Плотней  шляпу и - в «стог» дерева. Обдало скрежетом и треском.  Посыпались сучья.

Вылез к бугру у края мостка. Ближний завал проходим, если над ним поработать. Поддел  веслом застрявшую бутылку. Ночь не берет ее в утиль. Ночь – не мусоровоз. Расшевелил и выкинул торчащие ветки. Получился пригодный сток. Сунул нос в него и впрыгнул. Ухнул вниз, оглянулся.  «Знай наших !- и подумал,- не  вляпался».

За мостком вода запуталась. Я потыкался в деревах и задним ходом выпорхнул на чистое. Посмотрел в главный слив. «Хорошо, что  не пошел».  Там бы перевернулся. Вдруг «снесло» голову, и  - гвалт.  Пригнулся. Утки - на взлет. А зачем всем удирать ? Сметливая утка шмякнулась обратно,  чуть ли не  в борт. Повезло – не в меня, а то бы - обделала.

Перекрестье забухших стволов, что загородили реку.   Вылез на середине. Дернул байдарку поверху. Снова примерился  и ступил на корч.  Меж ногами шипит переплетенная вода. Глухое время, а я зачем-то здесь. Застыл в полу-шпагате.  Тихо кругом, будто в штольне перестали взрывать. Подумал: «Когда люди  в кроватях – они безвредны для планеты. Она от наших  трудов приходит в себя. Потому - благодать тем, кто тянет путь».

Продвинул «Таймень» в чистое окошко, побежал руками по бортам и  толкнулся ногой. Под тяжестью моей корма села на ствол. Байдарка «тормознулась». Я клюнул носом вперед.  В тот же миг корма съехала с топляка. Байдарка втянулась в туман.

За час  освоился в Титовке.  GPS в гермомешке.  Вынимать не буду.  Неопределенность взвешивает точней «мясо» ощущений.  Крадусь кончиками ресниц и  моргаю. Позор навек ! Я и не заметил, как отошел от принципов: взялся бурлить. Слепые виражи… Лопасть сминает мякоть черноты. Как грубо бьется пульс в этой рубке!

Ветка царапнула по щеке.  Другая – сбила шляпу. «Стоп, машина !».  Пора кое-что осмыслить. Тьма проникла в глаза,  поставила в угол кочергу, исказила предметы. С «кочергой» берега и лодка  удлинились.  Лишь корчи не даются чертовщине – мертвы и надежны. В них нет ни зла, ни добра, но я нарушил завет – не спеши. Я скорость имею.

Плотное черное – деревья из воды. Баррикада что надо ! Эту цепь уж точно не пройти.  А если… постараться? «Лбом в стенку» - тоже прием. Разогнался и… застрял.   Опираясь на борт, надавил топляк.  Болотник  пошел вниз. «В пролубку»,-  сказал бы дед Яков.  Истово, будто кто  хватит  со дна, выдернул ногу.  Тишина.  Мертво и влажно. Что это: мудрость  ночи или усталость-отупелость ? Хочу застыть суглобым корчом и  не делать нич-че-го ! Подался байдаркой назад и – в полубрешь.  Нос прыгнул, борт кинуло набок. Кто-то  дал в днище  под зад и… простил.

Замлела чудовищно поясница. Дольше сидеть нельзя. Я покачнулся, разминая спину. Проку мало. Нужны «хитрости». Нужен сон. Голову - вверх. Вот где – постель. В небе  ровно и глухо. И ни черточки не прибавилось  о моих километрах - тех, что позади.  Более сочувствующий надсмотрщик  - время. Но нет его. Я лисичкой замел след.

Ладони приварились к веслу. Мерзлые трудяги ладони. Заныли колени – еще один жалобщик. В мозгу выпукло мерцает «восемь». Столько километров от моста до устья.  Где-то в них скребусь  и думаю: «На Свислочи будет шире и светлей». Жужжит шоссейка за километр.  Цепляюсь за звук и хочу на берег. Хочу плечами огреть землю.   Кровь успокоится,  густея в тумане. Так лежать и лежать, вбирая холод и ясность мыслей, да и приподняться с луга дрыжиком хрустящим, словно не уставал.

Прорезался бетонный мост и двухэтажное строение. Вода громыхнула по плите. Эхо в пролете подсластило слух. Сонная дурь ослабела.

Побежали быстряки. Косой ствол вынырнул  врасплох.  Едва разминулся и провел с собой «политбеседу».  Пора на сушу. Нахватался реки – «наелся». А выбраться непросто. Берега обрывистые.   Летом обнажатся комариные низины. Но сейчас они под водой.

Толчок потряс корпус.  Байдарка вкопанная. «Что такое?!».  Подловил корча. Глубина и напор.  Кинулся в нос по рюкзаку, через шпангоуты. Слышу - корч под ногами.  Не хороший острый – в масть мелких передряг. Скорей «отсюдова»!  Кубарем в корму. Сел задом наперед. Резко –хрустнуло в плече - врубил гребок. «Таймень» содрогнулся и сдернулся. Мгновенно оценил - шкура не пробита. И меня несет. Десять минут иду на «пониженной передаче». Просветлело, но это – не рассвет. Небо дало трещину.

Кочерга ночи шевельнулась в глазу, и Титовка вильнула  в лес. Туман обжег щеки. Я наддал веслом. Хочу согреться, и снова - удар. Снова «политбеседа», и включаю фонарь. Все возвращается «на круги своя». Фонарь пробивает белый тоннель. Скребусь мышью. В голове  разросся, качается колокол.  Таращу глаза и верю в равновесие.

Где-то шумит. Прислушавшись, понимаю: это не в реке - в голове.  Это сон мой шипит униженной гадюкой.

Высокие деревья. Течения нет. Недвижная вода в корнях, и мистическое око в спину и душу. Взгляд следует.  Наволочь пошарила в груди. Резко оглянулся. «Неужели -  пуглив?». Рывком ускорил ход и… - третья «политбеседа».

Обрыв и сосны вижу отстраненно. Дрема и  явь смешались. Где я ? Вспоминаю слова описания. Картинка сходится.  Значит, все  наяву, и  устье Титовки рядом.

03.20.  Слева открылся рукав – река Свислочь.  По часам - ночь, а будто и не ночь. Над лугом она – бархатная светлая, как вымытый пушистый пес. По «проспекту» машу всласть веслом. Мышцы захолодели на Титовке.  Нескоро теперь разогреться.

Слева кусты.  Берег будто знакомый.  Такой же, как  в детстве на Днепре, где отец ловил рыбу. Ловил голыми  руками под ветками и в корчах, выбрасывая плотвицу и ерша нам с сестричкой на берег.

Взял несколько легких поворотов. Косые рогатки из воды наставились мгновенно. Я взломал веслом воду. Задушил скорость. Тяжело дышу. Повалило  тепло от сердца.

Предутренний час.  Небо тянет пар с  туманов и болот. Мне бы валенки и тулуп, и причалить к чахлому бережку. На высокий - ноги одервенелые не взберутся. И где взять сил ? Все сковано. Недавно казалось: темень – мертвый лист, а -  не так.  Ночь – государство, и службы работают строго. Приливы-отливы мрака.  Из дегтя его  выплетается нить,  что вяжет предметы и меня.

Потемнело.  Да куда уж больше ?! Я   на часы, и понимаю потрясенно: это все еще – ночь. Рассвета не будет.

Поворот.  Деревья и сужение.  Выворачиваю и выворачиваю. Обогнул кольцо: выхода вперед нет. Где течение? Куда пропало? Я вышел из «баранки» обратным путем.  Достал GPS. Пока прибор входит в режим,- взглянул на реку и вздрогнул. Есть течение, и  нос мой - по ходу движения. Ловушка исчезла, а была ли? После мрачного леса и нелюдного взгляда в спину - несу в себе мистику.

Петли по лугу, будто путаю следы. Амбары. Яркий  фонарь, и нет совсем людей.  Почему? Я забыл в который раз: пятничная ночь, что  для души - продолжается.

4.00 Бетонный мост. Здесь причалю и растянусь на бугре. Как покинул электричку –  не отдыхал. Но что-то не так. Руки продолжают грести. Значит, во мне – два хозяина.

Вспыхнул матовый капроновый футляр, в котором лежит GPS.  Цветом фиолетовым охватился  и погас. Это – последний привет, знак, что GPS - разрядился. Холод и сырость разрядили аккумулятор.

Заштормило. Вода тихая, а меня колышет.  Гребу, применяя противооткрен. Так  борюсь с волной. Одна лишь осечка – мир в глазах то и дело пресекается.   И тогда штормит злей. «Ничего не получится»,– говорю шторму, открывая глаз.

Костер

4.30.  Слева лес. Метровый обрыв. Можно выбраться. Байдарку наверх. На бровке дороги разжег костер. Положил на песок с иголками коврик ПВХ. Лег набок. Глаза ластятся к свету дрожащего пламени. Топорик возле руки. Утро сумеречно  наползает. Чутко  слушаю тишину и огненный треск.

Очнулся от шагов. Парень-рыбак с собакой на поводке:

- Ваша шапка сгорит.

Я подвинулся от костра и  забылся в набрякшей Титовкой дерновине сна.  «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам»,- последнее, что пронеслось. Все же ночь меня опрокинула. Я «упал» весь, как есть, в туманную вешнюю Титовку.

21.06.2012 

дата правки: 16.03.2013  

Олег Воробьев

Минск