Сафари

Мой именитый родственник - балагур и весельчак - мчался по африканской земле, высушенной столетиями солнцепека. Я сидел рядом и почти не верил в реальность происходящего. Такое я привык видеть лишь по телику, да и то редко...
      Коля Задурченко выглядел со своей военной экипировкой весьма внушительно: опоясанный патронташем, с автоматичским крупнокалиберным карабином в углу кабины. Полевой бинокль висит на волосатой груди, рация и короткоствольный винчестер в кожаной кабуре, фляга с водой. Выглядит, как боец времен 3 мировой войны или ковбой времен покорения Дикого Запада... Даже не подумаешь, что это наш российский полковник ФСБ в отставке, ныне преуспевающий бизнесмен. Окладистая рыже-седая борода, солнцезащитные очки, реагирующие потемнением на яркость, фирменная улыбка рубахи-парня, выцветшая афганка... Чем не герой нашего времени?..
      Он пригласил меня на сафари, которое оплатил (!) за нас обоих. Коля давно обещал мне, как "любимому бедному родственнику" или по-другому его "ласковому" выражению - "жуку навозному, никуда дальше своей вшивой редакции носа не совавшему", показать что такое "настоящие мужики" (читай: он, Коля), какова на самом деле "знойная" Африка и что такое классное сафари.
      Коля, как и его кумир Дядюшка Хэм (писатель Хэменгуэй), любил сафари, охоту на любую живность, кубинские сигары или трубку с крепким табаком. Называл себя жадным пожирателем жизни... А еще Коля в свои 50 многовато выпивал. Предпочтение отдавал крепким напиткам: ром, коньяк, виски. Особенно любил оттянуться по вечерам в компании. Порой от избытка чувств напевал под гитару песни еще одного своего любимчика - Владимира Высоцкого. Потом, уже в лагере, Коля доставал из портмоне деньги и совал каждой местный полуголой красотке 20-долларовую купюру под набедренную повязку. Все как в Москве, где Коля так же развращал чаевыми ресторанный кардабалет или цыган-"эстрадников"... Шоколадные лолиты под бой тамтамов плясали до изнеможения нечто экзотически эротическое, весьма напоминающее танец живота. Коля любил угощать. Рекой лилось вино и что покрепче, с пылу с жару приносились приготовленные на вертеле мясные деликатесы. Вечерами, разомлев, травил Коля охотничьи байки. Обычно на местном наречьи или на примитивном английском при моей поддержке переводчика-добровольца. Наш очередной чернокожий инструктор и забредшие к нам "на огонек" работники заповедника покатывались со смеху. И не только из-за подхалимажа или простого житейского расчета: мол, угоди заказчику - и побольше заработаешь. Отнюдь нет! Жесты Коли опережали английский перевод. Пантомима его была столь комична, жесты так точно отражали азарт преследования, повадки животных или испуг новичка (тут он неизменно поглядывал на меня), что хоть в комедии снимай про новых русских горе-охотников в Африке... Подкреплял свои байки Коля просмотром снимков. Их сотнями хранил он в памяти своей дигитальной фотокамеры и лэптопа. Если Коля не упивался до неприличия, то брал на ночь "под бочок" одну из приглянувшихся танцовщиц. Потом наш Коля всегда щедро одаривал секс-подружку...

      - У тебя, Нема, один существенный недостаток, как впрочем и у всех писак! - дободушно заметил Коля, небрежно держась за баранку джипа, стремительно мчащегося по саванне. - Пить ты не можешь! Слабак! Эхх... А у меня по жизни главный орган - печень. Если бы я не бухал с кем надо и в нужное время, давно бы в жопе как ты сидел! Причем, в глубокой...
      Коля был прав, мне крыть было нечем. Поэтому я промолчал. Да и вообще, говорить не хотелось. Уже тртий час мы куда-то ехали. Я как чумной разглядывая местные красоты Серенгети.
      Уж я-то знал, как "правильно" Коля дружил и отдыхал с приятелями! Тут, и в самом деле, он был непревзойден! Это, поверьте мне, очевидцу, целое искусство!
      В охотничий домик на таежных просторах к Коле прибывали и министры, и чиновники самого высшего ранга. Охотничьи угодья Коли впечатляли даже их. Гектары почти нетронутого пилой и топором девственного леса.
      Вертолетная площадка с прожектором. Охотничий домик, похожий на дворец. Вездеход в гараже. Опытный егерь Василий на входе в апартаменты.
      Прикормленного зверья в колиных лесах немеряно! Пьянки, гулянки после забития кабана, медведя или лося - всю ночь напролет. Пир горой! Куча лакеев - горничная, егерь, уборщица, официантка - едва успевают обслужить ораву гостей, осоловелые глазки которых, по меткому выражению Задорнова, больше похожи на пуговицы от кальсон. Эти физиономии иногда, но с более осмысленным и "величаво-государственным" выражением, "засвечиваются" на цетральных телеканалах.
      Я уже после нескольких часов гона или засады, да второго стакана водки валился с устатку и заползал на первый же топчан в колином охотничьем домике. Укрывался с головой шкурой медведя. "Отрубался" сразу и, сладко провалившись в сон, беспробудно спал до утра под взрывы хохота, песнопения и провозглашения тостов в честь Николая Георгиевича - непробиваемого алкоголем и всеми обожаемого "барина-хозяина" Николая-Первого! Вот где "сдруживались" кланы, сходились "уважаемые" люди! После таких загулов с русской банькой и девочками вприкуску пела душа!
      Коля мог запанибратски звонить потом любому из своих начальников, вельмож, коих потчевал охотой, рыбалкой и загулом во всю широту души русской... Звонил и как бы между прочим, походя решал проблемы, которые даже за очень большие деньги, да не всякому рангу по зубам! Коле же получить "добро", нужную подпись, подтверждение свыше не составляло особого труда и хлопот...
      Вспомнил я это в африканской саванне. Горячий ветерок и музычка в салоне нашего авто навевали сон. Меж тем катился наш арендованный джип с приваренными на окнах решетками (это защита от слишком нахрапистых обитателей саванны), подпрыгивал по редким ухабам и буеракам как угорелый.
      Казалось, целую вечность здесь, на этой бескрайней выжженой равнине, ничего не менялось. Примерно ту же картину, уверен, созерцали наши обросшие шерстью пращуры из палеолита. Также печально брели в сюрреалистичной дали, дрожа в мареве жарких испарений, табуны хмурых антилоп Гну. С той же обманчивой ленью в тени секвой разлеглись сытые убийцы львы... Столь же безразлично и важно бултыхались, наверное, в болотистых речках вечно чавкающие бегемоты и родственники динозавров - плотоядные коварные крокодилы...
      Так же паслись, пощипывая листочки, жирафы и важно шефствовали куда-то грозные гиганты слоны...

      "Черт, - незло ругнулся Коля, - я кажись забыл у проводника карту местности! Возвращаться - плохая примета".
      "А чо нам спешить, мы же на отдыхе? - осторожно заметил я, потягиваясь. И предложил: "Коль, может повернем назад в лагерь?"
      Мой родич глянул на меня, как на конченного придурка, и крутнул пальцем у виска.
      - Нема, ты совсем того, где твоя соображалка!? Небось, в Киеве забыл, у своей Муси? У меня же лицензия на носорога ! Она заканчивантся послезавтра! А там и домой пора. У нас времени-то совсем в обрез.
      Коля прибавил газу.
      Я опять придремал. Ничуть не обиделся на Колю. Хочет ралли Дакар-Париж устраивать - его дело. Носорога валить задумал - его проблема. Я как чемодан. Мне-то что? Куда повезут, туда и поеду...
      Жара нарастала. Солнце взошло в зенит.
      Но неожиданно что-то случилось. Какой-то сбой. Полет... Я не сразу врубился, откуда вдруг такая резкая боль в плече и это жуткое сотрясение?..
      Открыл глаза, застонал и... увидел распластанного рядом Колю. Мой родственник упал навзничь, неестественно раскинув руки. Я протер глаза? Сплю дальше, что ли?.. Взглянул назад и наверх, чуть ниже слепящего солнца и понял: нет, увы, все это мне не снится - сзади пригорок, а впереди наше транспортное средство кабиной вниз. Увы, правда жизни такова: мы сорвались с каньончика. Машина пролетела метров 10 и превернулась. Нас выбросило. Удара хватило, чтобы Коля стал обездвижен, а джип... джип мог в любой миг мог взорваться. Остро запахло бензином. Я вскочил как ужаленный, оттащил (откуда только такие силы взялись!?) неподъемного Колю на несколько метров от автомобиля. И вовремя! Не прошло минуты, как раскаленный, пробитый бензобак взорвался. Я сиганул на Колю и прикрыл его свои телом. Осколки просвистели над нашими головами. Затем я достал мензурку нашатыря из валявшейся рядом дорожной аптечки и сунул ее под нос Коли.
      - Что??! Где!!?? - взвился он и схватил меня за горло. Мне стоило огромных усилий освободиться и хрипя, скороговоркой убедить его, что я - Наум, родственник его, не враг, а друг, и не напал на него, а спас! Объяснил, что мы рухнули на джипе с пригорка. Николай застонал.
      - Молодец, Нема! - буркнул он одобрительно, - не растерялся. А я лопух...
      Коля потряс головой, сдавил череп ладонями. Коля думал. Коле было больно. Но он не подавал вида, не ныл. Он никогда не жаловался. Мне кажется, и на смертном одре Николай бы всем показал неприличный жест. И Всевышнему тоже.
      - У меня сломана нога и что-то с рукой, - констатировал он. - Помоги мне перебинтовать. Мы вызовем спасателей по рации.

      Сколько мы не пытались, ничего не получалось - от удара или взрыва джипа рация пришла в полную негодность.
      - Не дрейфь, старик, - успокоил меня Коля, - нас найдут! Непременно отыщут! Мы ведь почти на территории национального парка-заповедника Серенгети... Он добавил тихо и доверительно: И потом... у таких, как я, вшит в кожу... специальный микро-чип... его со спутника засекут. Организация всегда в курсе, где я и что со мной... Молчи, ты ничего не слышал. Т-с-с-с!.. Сказав так, Коля словно выдохся - он отключился, завалившись на бок.
      Прошло больше суток, но нас никто не отыскал, хотя я постоянно поддерживал костер и делал вылазки. Подстрелил какую-то птицу, похожую на мини-страуса.
      - Знаешь, что пьют аборигены, чтобы не умереть от жажды? - спросил Коля, отрезая обжигающий пальцы кусок мяса с сочащейся жиром тушки на вертеле.
      - Воду? - преположил я первое, что пришло на ум.
      - Понятно, а если вода у них, как у нас сейчас закончилась, как тогда быть?
      Я пожал плечами. Хрустнул мой недолеченый артрит.
      - Они пьют свежую кровь, Нема! - подсказал Коля, пережевывая мясо. - Усек? Короче, себе я оставляю винчестер, а ты поди пристрели какую-нибудь антилопу из карабина.
      И прежде чем запечь, попробуй любимый напиток аборигенов. У нас-то всего 2 литра минералки осталось...

      Кровь затихшей от моего третьего подрял выстрела, похожей на крупного длинноногого зайца, совершающего умопомрачительные прыжки, парнокопытной красавицы (Коля сказал, что это вроде бы это антилопа Эмму) оказалась тепловатой и не такой уж противной на вкус. Совсем не солоноватой, как говорят, не нюхавшие пороха писаки, а скорее сладковатой... Меня вывернуло наизнанку. Я отбежал на пару метров и, согнувшись пополам, блеванул.
      Коля все видел и слышал, но деликатно, как истинный джентельмен, заслужив мое уважение лишний раз, удержался от подколок и комментариев.
      Смеркалось. После ночной вылазки один на один с саванной и ее обитателями я не мог уснуть. Мешал мощный прилив андреналина. Тряслись коленки и руки. От далекого рыка льва (мне показалось будто он в метре!) я чуть не помочился прямо в джинсы... Меня всего передернуло.
      - Что, обтрухался? - спросил Коля. - Пойдешь на царя зверей? Штраф я оплачу. Что, слабо?!
      - Да ну тебя! - выдавил я осипшим голосом.- Нам бы выбраться отюда, а не трофеи собирать...
      - Самое печальное, что у меня началось воспаление, - заметил Коля, развязав тугую повязку на ноге и разглядывая торчащую кость чуть ниже своей правой окровавленной голени. - У меня классический открытый перелом. Глянь.
      Я отвернулся и промолчал - не люблю такие душераздирающие подробности. В морге на экскурсии я однажды чуть не потерял сознание, поэтому не испытываю ограниченные возможности своей надломленной психики.
      Даже сдавая анализ крови из вены, я старался не смотреть, как это делается...
      Борясь со своей психикой, почти наощупь я залил его рану остатками виски и йода. Странно, но хотя меня мутило, я отметил, что стал привыкать к виду крови.
      - Нужно сделать что-то вроде гипса, - выдавил из себя Коля и опять впал в состояние прострации. Похоже, почти полностью потерял сознание. А может и совсем вырубился. Я не врач. Мне трудно медицински все оценить и определить его состояние... Я приставил зеркальце, вернее самый крупный осколок разбитого зеркала заднего обзора джипа к губам Коли. На поверхности осколка мелькнули следы пара от его дыхания. Значит, жив. Я забинтовал место перелома. Затем отыскал более-менее ровный кусок корпуса джипа и бинтом примотал его к ноге в месте перелома, чтобы кость не так выпирала и по возможности правильнее срасталась.
      Вторая ночевка оказалась самой трудной.
      Гиены, чуя кровь раненого человека и наше отчаяние, подбирались совсем близко. Твари не решались сунуться к костру и к нам ближе, чем на два метра. Их хохот, повизгивание, похрюкивание и рычание, особенно вонь (как запах жижи из помойки) не давали покоя. Только сильный голод мог заставить этих пожирателей падали решиться напасть на людей. Я знал, что гиены - великолепные охотники и от всей души надеялся, что не будут досаждать нам долго, ощутив отпор и переключатся на более доступную добычу. Во всяком случае, я нигде еще не слыхал про гиен-людоедов. Но все бывает в первый раз...
      Я несколько раз стрелял в воздух. Это помогло, но не надолго. Тогда я прицелился и точным выстрелом ранил одну из самых наглых тварей. Она завыла и стала уползать в темноту. Я слышал, как с утробным рычанием на нее набросились сотоварки. Ее растерзали за считанные минуты.
      Воспользовавшись относительным спокойствием, я подтащил стонущего Колю поближе к костру. Теперь у меня была более удобная позиция. Сзади, потресивая, горел огонь, спину грел Коля. Его жар добавлял тепла и спокойствия. Я крепко сжимал в одной руке заряженный карабин, в другой - любимый колин винчестер. Пересчитал патроны. Для крабина осталось всего 20, 10 - для винчестера.
      Гиены, сожрав своего сородича, скорее всего самку, стали возвращаться. Видно, аппетит у них разыгрался, а может, не всем хватило мяса той подстрелянной покойницы...
      Иногда я кидался горящими головешками в стаю, тогда некоторые гиены отбегали и начинали кружить вокруг нас на расстоянии метров пяти с надсадным воем и улюлюканьем. Заготовленная мною накануне огромная куча сухих веток и коры быстро таяла. В такой жаре костер, даже маленький, требует много древесины, если горит всю ночь. Так что разбрасываться дровами я больше себе позволить не мог.
      Глаза гиен светились во мгле, навевая предсмертную тоску и ужас. Звучит выспренно, напоминая строки дешевых романов, но это так! Почитывая эти записки на диване или в удобном кресле за компьютером, потягивая из чашечки горячий кофе в прикуску с пирожным, легко рассуждать о красивой словесности! А там любой бы наложил в штаны, особенно такой же необстреляный интеллигент вроде меня, который бывал на охоте всего два раза в жизни и толком не умеет обращаться с оружием. Например, не так просто было мгновенно снимать с предохранителя и сноровисто заряжать... Пришлось постоянно тренироваться, клацая затвором... Ничего, научился.... Я так вымотался во время ночного "дежурства", отгоняя этих назойливых падальщиц (слышал, что самки у гиен за вожаков), что, провалившись на долю секунды в полусон-полубред (я не имел права хоть на миг утратить бдительность!), вскакивал весь мокрый от пота. Я не мог определить; спал я хоть несколько минут за сутки... Гиены - очень умные хищники, они не прощают жертве малейшую слабость, наказывают смертью за любой просчет. Я проникся уважением к их настойчивости. В этот миг я понял, почему африканские племена до сих пор верят в духов. Я заклинал Духа гиен оставить нас в покое, обещал, что буду всегда добр к гиенам, буду просить, чтоб их не уничтожали...
      Я разговаривал вслух, а вожак гиен - огромная сутулая очень хитрая самка (у них всегда во главе стаи самки) со страшной протокольной рожей, палача, скалилась на меня и облизывалась. Истекала ненасытная слюной, тягучей и смрадной, соплями, свисающими с уголков ее мерзской бульдожьей пасти...
      Коля попросил дать ему винчестер. Но, видя его состояние, я отказал. Какой из него стрелок, если Колю знобит как в лихорадке, он не может стоять на ногах и даже сидеть! Валится как куль и только стонет...
      - Следующая такая ночь, - констатировал я, когда на рассвете гиены сняли осаду, - будет последней для нас! Это факт!
      Спать днем было тоже небезопасно. Я валился с ног от усталости и недосыпания, от постоянного нервного напряжения и безумного страха стать чьим-то обедом или ужином...
      Я встал, размялся и пошел к жухлому кустарнику. Помочился. Пошерудив в кустах прикладом карабина, убедился, что там не прячется какая-нибудь змея и вообще не притаилась опасность. Убедившись, что там все чисто, присел с карабином наперевес. Удовлетворив свои естественные потребности, я стал вырубать колиным охотничьим ножом все жалкие полузасохшие кустики. Собрал весь этот хворост для ночных костров (кстати, не мешало бы и днем тоже дымить, дабы помочь нашим врозможным спасателям - должны же когда-то нас спохватиться!).
      Мне впервые было по-настоящему страшно. До ожогов палило африканское солнце, а меня все чаще сковывал леденящий ужас от предстоящей бессонной ночи после захода.
      - Если сунутся еще раз гиены, - дал я себе зарок, - щадить не буду. Устрою этим тварям гиеновый Бабий яр, расстрел без суда и следствия.
      ... нога у Коли слишком распухла, местами почернела. Если это гангрена или даже начало этой страшной болезни, то нужна неотложная медицинская помощь. В таких жутко антисанитарных условиях, с обилием мух Це-це, термитов, массы болезнетворных микроорганизмов и насекомых заражение крови может привести к летальному исходу за считанные часы!
      За все это время лишь однажды на рассвете я услышал невдалеке гул спортивного самолета. Небольшой 2-местный самолет "Десна" действительно пролетел над нами. Пилот не мог не заметить дыма от костра. Я, как сумасшедший, размахивал дымящейся головешкой, сипло орал (у мея почему-то сел голос, как бы от непроходящего слезного комка в горле). Но тщетно! Я понял, что этим ребятам глубоко начхать на наши передряги. Наверное, это были какие-то знатные охотники. Или какие-нибудь яйцеголовые ученые: например, исследователи бабочек - энтомологи, биологи, изучающие каких-то исчезающих тварюшек... Но я проклял их, этих дерьмовых бессердечных изучателей флоры и фаны и иже с ними развлекающихся плей-боев всем сердем.
      - Козлы несчастные! Чтоб вас геморрой скрутил! - такие пожелания были самыми мягкими из моего набор матов и ругательств. Правильно говаривал Коля: все двуногие - худшие из земных тварей. Свой поломанный ноготь дороже мучительной гибели миллиарда китайцев!
      В душе я понимал, что конечно же не прав. Ведь эти незнакомцы вполне могли не заметить остов сгоревшего джипа и догадаться, что мы - не балдеющие у костра туристы или получающие романтичексий кайф искатели приключений, а жерты обстоятельств, люди, которые на волосок от смерти...
      Я решил не рвать сердце, распалить еще один костер на более открытой поляне сверху... Для этого пришлось увеличить зону моего поиска всего того, что может гореть.
      Когда я вернулся, Коля был совсем плох, дышал он урывками, как загнанная кобыла... До этого я дал ему сильный наркотик, плюс обезбаливающее из аптечки. Даже запихнул ему под язык снотворное и успокоительное. Но все это мало помогало.
      И вдруг Николай начал исповедоваться. Меня он назвал Господь Нема. Вначале я воспринял это как шутку. Коля и на самом деле поначалу пытался шутить. С чувством юмора у него всегда было в порядке...

      - Бог скорее всего был еврей, - не без ехидства прокряхтел Коля. - Сынок-то его Иисус Христос точно иудей был... Колин юмор очень быстро иссяк, речь стала несвязной и рваной. То паузы, то малопонятное бормотание, словно он хотел скорее выговориться перед кончиной.

     К счастью, авиатуристы нас заметили и, кажется, решили спасти. "Мы совсем недолго с Колей были дичью. Теперь мы сможем стать опять охотниками, - подумал я. - Или хотя бы не погибнем".

     Такое вот сафари...