Водопад
Цена ошибок
В одном из предыдущих номеров нашей газеты уже сообщалось о трагедии, произошедшей на таймырских просторах с одной из групп иногородних туристов во время прохождения пешеводного маршрута высшей категории сложности.
Сегодня предлагаем нашим читателям рассказ Вилиса Траубергса, написанный по горячим следам тех событий.
Было пять часов утра 31 июля 1983 года. Надо было будить дежурных, но Александр Жуков - руководитель туристской группы - сам ещё находился во власти сна. А приснилась ему сцена прощания.
Ида, его жена, никогда не возражавшая против увлечений туризмом, на этот раз удивительно воспротивилась участию Александра в предстоящем походе. Однако отступать было некуда. Этот поход он обещал ребятам ещё два года назад. Позади остались неисчислимые килограммометры упорного труда и изнурительных тренировок. Группа была уже собрана, оформлены отпуска, закуплены продукты, уложены рюкзаки. Теперь нельзя было подводить ребят. Он всегда выполнял свои обещания. Александр отчётливо помнил тревожный и умоляющий прощальный взгляд Иды и ясные глазёнки своих светловолосых несмышлёнышей. И теперь, после сна, казалось, даже физически ощущал на своей шее тепло трёх пар детских ручонок.
Всё! Прочь воспоминания! Они только размагничивают. А обстановка требовала предельной мобилизации ума и физических сил.
Совершенно неожиданно для Жукова на двенадцатый день похода его группа стала сильно отставать от графика движения. Как это получилось? Ведь, кажется, всё было продумано и взвешено самым тщательным образом. А как готовились!..
Чтобы на продолжительное время приучить себя к питанию по сниженным нормам и таким образом максимально облегчить рюкзаки, организовали два тренировочных похода вообще без продуктов. Во втором походе второй категории сложности за шесть дней абсолютно полного голодания с нормальными рюкзаками (28-30 кг) в межсезонье по средней полосе группа прошла 160 километров.
Каждый выходной день в течение последнего года проводились марафонские пробеги. Считалось, что по физической подготовке им нет равных в Союзе. Поэтому в письме знакомому норильчанину, интересуясь возможностями заброски группы на озёра Аян или Лама, Александр попутно с неподдельной гордостью сообщал: "…Физическая подготовка группы значительно выше среднего уровня. Нам по плечу такие задачи, о которых многие и не мечтают".
Это мнение командора разделяли участники его группы. Поэтому предложенный руководителем вариант маршрута - 1000 километров за 30 дней - был принят без вопросов и возражений. И никто их них не задумался о том, что их маршрут, в сущности, является суммой трёх маршрутов высшей категории сложности.
Организационными делами, наличием и качеством картографического материала, технической характеристикой маршрута, сведениями о районе путешествия никто не интересовался. Этим занимался Жуков. У каждого участника было своё индивидуальное задание, за которое он отвечал и отчитывался перед Жуковым. Руководитель же перед группой не отчитывался. В Александра все верили, как в бога. Идти с ним в поход считалось почётным. В группе была строгая дисциплина. Жукова все уважали и немного побаивались. Но, невзирая на это, проходить запланированные 33 километра в день по таймырской тундре со средним весом рюкзака 44-46 килограммов группа просто физически не могла. Проходили в день всего по 25 километров.
Прежде всего не оправдались надежды на авиацию. Организовать заброску группы на озеро Аян не удалось. Путешествие пришлось начинать с Ламы. Это удлиняло общую протяжённость пути ещё на 170 километров. Одновременно средняя ежедневная норма прохождения возросла до 39 километров.
Второе разочарование поджидало группу Жукова на реке Гулями, где, вопреки прогнозам, половодье уже прошло. Надежды на передышку, на увлекательный сплав по Гулями после тяжёлого подъёма на плато Чая-Аян не оправдались. До самого Аяна группа шла пешком.
От непосильной ноши у ребят болели спины и ныли плечи. Александр Лялин вообще расклеился. Его пришлось разгрузить. Вес мужских рюкзаков превышал пятьдесят килограммов, а рюкзак единственной женщины, Галины Кравцовой, - тридцать.
Донимали комары. Никакие мази не помогали. Всю эту химию за считанные минуты смывало потом, который, стекая со лба, вместе с диметилфтолатом попадал в глаза. В ногах путалась и мешала продвижению полярная берёзка. Почти у всех участников на ногах вздулись кровавые мозоли. К Аяну группа подошла с трёхдневным опозданием. Отставание продолжало нарастать. И в последний день июля, когда группа, преодолев Аяно-Курейский водораздел, сплавлялась по реке Нералах, отставание от графика составляло целых пять дней.
Жуков увеличил ходовое время, до минимума сократив ночной сон. На вечерних разборах скрупулёзно анализировал каждую минуту задержки в пути и выговаривал при этом виновным. Дисциплина в группе стала ещё жёстче.
Но систематические физические перегрузки сильно утомляли всех. Короткий ночной сон не успевал восстанавливать силы. Участники похода становились вялыми, безразличными. Притуплялась бдительность - они засыпали даже "на воде", сидя на катамаранах. Из всей группы только братья Авдеевы сохраняли прежнюю бодрость. Ежедневно группа наблюдала трогательные сцены обоюдной заботливости братьев. И командор сожалел, что в начале пути рассадил их по разным катамаранам.
В группе было восемь человек. Сплавлялись они на двух самодельных катамаранах - по четыре человека на каждом. Первым катамараном, естественно, командовал сам Жуков. Капитаном второго судна был назначен 42-летний Александр Лялин. Самому Жукову было 37 лет.
Торопливо съев скудный завтрак (на водной части маршрута предусматривалось всего 400 граммов продуктов в день на человека), туристы стали готовиться к отплытию.
Руководитель во время завтрака, заглянув в карту, сообщил, что сегодня придётся поработать вёслами - впереди цепь озёр. Не знал командор, что ведёт группу не по той реке, на которую смотрит на карте. Ошибка была допущена при ориентировании вблизи Аяна, когда Жуков дал группе команду спускаться в ближнюю к Аяну долину, где начиналась река Нералах. А сам руководитель по каким-то, только ему известным ориентирам, считал, что ведёт группу по реке Яхтали. И ещё не знал командор, что на Яхтали нет цепи озёр, а есть разливы, которые на его карте превратил в озёра небрежный (очень мягко выражаясь) копировщик. Он же, копировщик, не счёл нужным обозначить на копируемой карте такие "мелочи", как яхталинские пороги.
Таким образом в руки Жукова попала карта реки, на которой не было никаких препятствий, а ложно обозначенная цепь озёр предполагала к путешествию по абсолютно спокойной воде. Всё это ещё больше притупляло бдительность. И сплавлялись они "на таран", без разведки.
Первым отчалил катамаран Лялина. Вчера на вечернем разборе Жуков "распекал" его за пятнадцатиминутное опоздание при предыдущем отплытии. Поэтому второй экипаж сегодня торопился. Вещи не стали герметизировать - ведь впереди спокойная вода, цепь озёр. А по правде говоря, им даже нечем было их герметизировать.
Немного позднее, когда они снова причалили к берегу для подкачки баллонов, их обогнал флагманский экипаж. "Догоняйте!" - проплывая мимо посередине реки, коротко распорядился руководитель группы. Но Лялин его так и не догнал. Он посмотрел на часы. Было двадцать пять минут девятого. День только начинался.
Русло реки постепенно сужалось. Соответственно ускорялось течение. На лицах путешественников появились улыбки - не надо было грести, течение само несло их с приличной скоростью. Послышались шутки, смех.
Вдоль берегов всё чаще попадались скальные обнажения, но это, кроме Лялина, никого не насторожило.
Река плавно поворачивала на запад. Сразу же за поворотом, совсем близко от первого катамарана, открылась белая кипень валов.
- Может, к берегу, а? - несмело обратился кто-то к Жукову.
- Нельзя разворачиваться, опрокинемся. Держать нос к волне!
Приблизиться к берегу на "подтягах" они не смогли, так как на судах не было стремян для фиксации ног, да и сам технический приём не был им известен.
Первый же вал приподнял кос катамарана градусов на 45, больно ударил в лица передним гребцам, почти без труда переместил их по баллонам к сидящим сзади, затем накрыл всех с головой.
Люди опешили от неожиданной опасности, от промочившей насквозь холодной воды, от слишком непривычного для них "подводного режима". Длилось это едва ли больше пяти-шести секунд, однако вполне достаточно для того, чтобы лишить экипаж дееспособности.
Задранный нос катамарана не позволял Жукову просматривать курс, а вплотную придвинутый волной передний совершенно лишал возможности работать веслом. Да и весло-то у него осталось одно-единственное. Остальные члены экипажа не успели удержать свои вёсла.
- Все по местам! Быстро! - надеясь восстановить балансировку судна, резко скомандовал Жуков.
Но пока перепуганные гребцы доползли до своих мест, практически неуправляемое флагманское судно вплотную подошло ко второму и последнему сливу предводопадного порога…
- Держаться судна! - последовала новая команда Жукова, - но удержаться возле перевернувшегося катамарана сумел только сам командор.
Самый молодой участник экспедиции Анатолий Авдеев в момент оверкиля попал под судно, и, прижимаемый подъёмной силой спасательного жилета к настилу катамарана, долго не мог выбраться из-под него. Когда он, наконец, вынырнул на поверхность, первым желанием было броситься к берегу, там более что слева по курсу в русло реки глубоко врезался каменный мыс, и течение, казалось, проносилось совсем рядом с ним. Но в это время Анатолий услышал последнюю команду капитана и, выполняя её, стал вплавь догонять свою посудину. Однако тут его накрыл мощный водяной вал. На этот раз Анатолий наглотался воды. Отплевавшись, непрерывно кашляя, он было снова пустился вдогонку за катамараном, но то, что открылось его взору впереди, сковало его движения, парализовало волю.
Над рекой в туманной дымке стояла арка яркой радуги, а сама река со всё нарастающим грохотом, неудержимо увлекая за собой барахтающихся в воде путешественников, устремлялась куда-то вниз, в узкую сумеречную скальную теснину. Спасательный мыс, как единственный шанс из тысячи, к этому времени уже остался позади.
Анатолий не догнал катамаран, и это спасло его от немедленной гибели при падении с водопада. Он упал не на скалы, а на относительно мягкий баллон судна. Затем Анатолия надолго поглотил подводопадный водоворот.
Изрядно нахлебавшись холодной воды, он вынырнул где-то в каньоне далеко за водопадом, но тут же стихия снова потянула его ко дну. В этой рыхлой, пенистой воде его спасжилет был почти бесполезным.
В глазах Анатолия заплясали сине-красные круги. Он несколько раз уже слабеющими руками цеплялся за камни, но каждый раз его снова срывало и подталкивало в воду. Наконец, на одном из поворотов реки вода, словно сжалившись над своей жертвой, сама выбросила Авдеева на камень. Через его голову прокатывались беспорядочно пульсирующие в каньоне валы. Анатолия тошнило. Выбраться на берег он уже не мог. Теряя сознание, нащупал между камнями щель и на излом заложил туда руку. Но его организм ещё жил, где-то в глубине подсознания напряжённо функционировали какие-то участки головного мозга. Услышав крик брата, он на несколько секунд снова пришёл в сознание. Да, это был голос Сергея. Он не мог ошибиться. Таким голосом обладал только один человек на свете. Значит, всё будет хорошо. Сергей, конечно, найдёт его и оттащит от воды. И Анатолий, спокойно закрыв глаза, снова уронил голову на защемленную руку.
По реке проплывали обломки катамарана, рюкзаки, пакеты с продуктами и запасной одеждой.
По берегу, принюхиваясь к незнакомым запахам, оставляя чёткий след на мягком иле, в сторону Анатолия двигалась огромная росомаха…
У последней черты
Подкачка баллонов заняла всего несколько минут. Но когда Лялин отчалил, флагманского катамарана впереди уже не было. Часы показывали ровно половину девятого.
У Александра Лялина не было большого опыта в водных путешествиях. Самым значительным событием для него был поход третьей категории сложности по реке Буг. Остальные члены его экипажа совершали водное путешествие впервые.
На Буге Александр несколько раз переворачивался и тонул, но его неизменно спасали. О том походе у него сохранились самые неприятные воспоминания, и с тех пор близость берега всегда внушала ему чувство уверенности. Слова "берег" и "безопасность" для него стали синонимами. Ему не нравилось прохождение "некарточного" порога с таким неопытным экипажем без разведки. Но флагманский корабль ушёл вперёд. Ему было сказано догонять, и Лялин, хотя и был абсолютно уверен, что Жуков его снова при всех отругает за задержку группы, потихоньку притабанивая, повёл свой катамаран вдоль берега, развернув его наискосок, чтобы в случае необходимости двумя-тремя гребками можно было причалить к берегу. Но развёрнутое градусов на сорок пять судно не отыгрывалось на волне, и уже на первой ступени предводопадного порога с судна смыло Сергея, старшего брата Анатолия Авдеева. Смыло, но не унесло - он успел руками зацепиться за раму катамарана. Капитан крикнул: "Держись!" - и сам стал перемещаться к месту упавшего за борт Сергея, чтобы вытащить его из воды. На несколько секунд все растерялись, судно оказалось без управления. Вследствие нарушенной балансировки оно накренилось. Очередная волна сперва развернула его поперёк течения, затем сбросила в межволновую впадину, ширина которой соответствовала ширине катамарана. Следующая волна полностью накрыла катамаран и оставшихся на нём членов экипажа…
Судно всплыло уже перевёрнутое кверху дном.
Однако цепкий Авдеев и на сей раз не выпустил из рук обвязочную раму катамарана. Он оглянулся - над водой никого не было. Но когда с вершины очередного гребня Сергей увидел впереди скальную теснину, он, скорее по велению инстинкта, чем разума, за секунду взобрался на опрокинутое судно, а ещё через секунду, сильно оттолкнувшись, прыгнул к берегу.
"Приводнившись", Сергей сразу же нащупал дно и оглянулся: совсем рядом, в заводи болтался его катамаран. Тогда Авдеев снова побрёл к своей посудине и, спускаясь вместе с ней к водопаду, подтянул её к берегу.
Сначала Сергей попытался вытащить судно на берег, но оно вместе с привязанными и теперь уже намокшими рюкзаками стало неподъёмным для него. Тогда он вытащил нож из висящих на боку ножен и срезал ближайший рюкзак. До следующего рюкзака он дотянуться не мог, а передвигаться по скользким, невидимым на дне реки камням было трудно и опасно. Близость серьёзного неразведанного препятствия на реке заставляла Сергея быть очень осторожным. И чтобы удобнее было срезать следующий рюкзак, он стал разворачивать катамаран. Но во время разворота течение снова подхватило судно и стало относить туда, в сторону грозных скальных ворот. Сергей одной рукой ухватился за судно, а второй держался за береговой камень. Он сразу почувствовал, что долго ему судно не удержать. Несколько секунд шла упорная борьба. Авдеев оглядывался по сторонам и никак не мог понять, почему никто не спешит ему на помощь.
Возникла дилемма: либо отпустить камень и вместе с судном ринуться в порог, туда, куда уже ушёл флагманский катамаран и, очевидно, его товарищи по экипажу; либо, отпустив своё судно, остаться на незнакомом каменистом берегу со снятым с катамарана рюкзаком. Он вспомнил, что его младшему брату-студенту завтра исполняется двадцать один и что на катамаране остаётся ещё до выхода в поход купленный мамой семейный подарок - дефицитнейший гидрокомпас с надписью: "Дорогому Анатолию в день рождения. Чтобы стрелка этого компаса всегда возвращала тебя к родному порогу". К тому же, быть может, кто-то из его товарищей ниже по течению сейчас нуждается в его помощи. Ведь двое из них были без спасжилетов.
И всё же, когда ему стало невмоготу, у Сергея разжались пальцы, держащие катамаран. Авдеев-старший отдал предпочтение рюкзаку.
Через несколько секунд его судно, окружённое "воротником" белых всплесков, исчезло из виду. Авдеев вытащил подальше на берег отрезанный рюкзак и побежал, как он думал, догонять свою посудину и экипаж тоже. Шагов через двадцать Сергей резко остановился. Он увидел водопад и сразу понял, что для догоняющих по реке командорский катамаран обратной дороги нет. Весь поток Нералаха, получив на последней наклонной ступени предводопадного порога приличное ускорение, зажатый в тесные "ворота", с оглушительным рёвом низвергался с пятнадцатиметровой высоты на острые скальные зубья. Подводная чаша кипела, как гигантский котёл. Но мысль о том, что всё же, быть может, случилось чудо, и кто-то уцелел в этой страшной кутерьме и сейчас остро нуждается в помощи, гнала Сергея вперёд.
А река за водопадом втиснулась в такой узкий каньон с такими отвесными берегами, что русло сверху совершенно не просматривалось. "Но ведь должен где-то быть спуск к воде!" - думал Сергей и, спотыкаясь и падая, разбивая в кровь руки и колени, рвался вперёд вдоль реки.
Путь ему преградил приток Нералаха, впадающий в него через водопад. Авдеев с разбегу плюхнулся в ручей. Течение, доходившее ему почти до пояса тут же сбило Сергея с ног и поволокло вниз, к водопаду. Последовала серия ударов - это Сергей, влекомый быстрым течением, стукался о камни. После одного особенно сильного удара, пришедшегося прямо в коленную чашечку, нога на время отказалась повиноваться, а течение всё ближе подтаскивало его к сливу.
Ручей шириною всего семь-восемь метров, которые Сергей хотел преодолеть вброд, швырял его, как невесомую щепочку. Течение так закручивало его, что он не мог даже ориентироваться. Едва Авдеев успел перевернуться на живот и поднять руку для мощного гребка, как вода при очередном ударе снова опрокинула его лицом кверху, и он опять не видел берега, не знал, куда плыть. Ещё раз сознательный переворот на живот, и волна снова положила его на спину. Сергей уже несколько раз глотнул воды. А берег был всего в двух метрах.
Почти чудом спастись от одного водопада, чтобы минуты спустя погибнуть во втором - это было слишком нелепо. Нет, он должен выжить! Он должен вернуться к людям и всё рассказать им! Он просто не имеет теперь права так глупо погибать! Собрав все силы воедино, одновременно работая руками и неповреждённой ногой, перед самым сливом Сергей сумел зацепиться за берег.
Холодная вода ручья подействовала на Сергея отрезвляюще. И только тут он понял трагизм своего положения. От дикой боли в ноге, от отчаяния, от жалости к брату, от осознанного ужаса случившегося, от понимания собственного бессилия Сергей закричал. Закричал дико, нечленораздельно и… сразу стих. Он не поверил своим ушам. Примерно с того места, где опрокинулся их катамаран, ему отозвался человек.
Забыв про боль в ноге, Сергей бросился назад. Минут через пять он увидел своего капитана Лялина. Александр в разорванном гидрокостюме стоял на берегу и беспомощно озирался по сторонам. Он хотел броситься навстречу кричавшему Сергею, но во время оверкиля он потерял свои экстрасильные очки и без них теперь практически ничего не видел.
Минуту спустя на пустынном берегу далёкой северной реки порывисто обнялись двое взрослых мужчин и… заплакали как дети.
***
Само падение с водопада Галина Кравцова не помнила. Несколько секунд спустя после переворота, с замиранием сердца почувствовав начало падения, она закрыла глаза. Очнулась же Галя только в каньоне и не сразу сообразила, где она и что с ней произошло. Потом вспомнила перекошенное лицо Жукова и его последнюю команду "держаться судна". И поняла, что её пронесло через какое-то очень серьёзное препятствие. Вероятно, какое-то время была без сознания, вероятно, падала откуда-то - в голове шумело, как бывает после сильного удара. Теперь тело её было в воде, а голова и руки лежали на полого уходящей под воду каменной плите.
Осознав происшедшее, Галя сразу же попыталась вылезти из воды, но резкий болевой импульс в левой ноге заставил её ещё некоторое время оставаться на месте. Поняв, что дальнейшее пребывание в холодной воде приведёт к переохлаждению, она потихоньку, не двигая левой ногой, выползла на плиту. Самочувствие было такое, будто её пропустили через валки прокатного стана.
С большим трудом Галина присела и критически оглядела себя. "Ничего утешительного", - мысленно отметила она. На ней не было брюк и одного ботинка - вероятно, смыло течением. А на левой ноге выше колена зияла большая рана. И, странное дело, пока не ощущалось ни боли самой раны, ни холода.
"Чем бы перевязать?" Кравцова оглянулась по сторонам. Немного поколебавшись, Галина стянула штормовку и свитер, разорвала майку и, подложив платок, крепко перевязала рану. Накладывая эту импровизированную повязку, она почувствовала, как то ли от холода, то ли от вида собственной крови, её начала колотить крупная дрожь.
Галина ещё не могла осмыслить трагизм случившегося. Она просто не представляла себе его масштаба. Она думала, что вот-вот подбегут ребята и отнесут её в лагерь. Вероятно, они все страшно перепуганы её исчезновением. Быть может, кто-то уже ставит палатку, а кто-то уже разводит костёр. Нет, какая же палатка?! Они все ищут её, сбившись с ног. Надо быстрее отжать одежду, пока никого нет. Она разделать и тут же услышала крик Авдеева. Своеобразный голос Сергея она чётко различала среди многих других. Голос доносился откуда-то сверху, со стороны водопада. Но не могла же она откликнуться, показаться кому-то в таком виде - раздетая, да ещё с измазанной кровью ногой. И руки, выкручивающие одежду, точнее - её останки, задвигались проворнее. Она тихонько прошептала: "Подожди Серёженька, сейчас откликнусь…".
Крик Сергея её немного встревожил, показался каким-то неестественным, диким. Её удивляло то, что он не назвал её по имени, а просто кричал. Она ждала, когда он снова подаст голос, но не дождалась.
Одевшись и тщательно отмыв раненную ногу, она громко позвала: "Серёжа!" Никакого ответа. Тогда она крикнула ещё громче: "Се-рё-жа!" И опять никто ей не ответил. Подумав, что Сергей в поисках мог убежать далеко вниз, она закричала снова, вложив в этот крик всю мощь своих лёгких: "Се-е-рё-ё-жа-а!" И снова никакого ответа. Закрадывались сомнения. Но нет, она не могла ошибиться. Это, бесспорно, был Сергей Авдеев. Но куда же он подевался? Прекратил поиск и ушёл назад? Куда назад? У Галины в необъяснимой тревоге сжалось сердце, и она лихорадочно стала искать выход из каньона. Но выхода в этом месте не было. К своему величайшему ужасу, она обнаружила, что находится в каменном мешке. С одной стороны в страшной толчее бесновалась вода, с другой - отвесная двадцатиметровая скальная стена. Выбраться отсюда мог только альпинист со снаряжением.
Солнце уже склонилось к закату, когда Галя, сильно хромая, с окровавленными пальцами и коленями, вся буквально облепленная комарами, подошла к месту оверкиля. На видном месте, у самого берега, на обложенной камнями воде, в полиэтиленовом мешочке Галя нашла написанную на отрывке картона записку и, теперь медленно впитывая в себя жуткий смысл каждой фразы, читала её уже второй раз: "31 июля 1983 года в 08-30 по местному времени здесь, на этом водопаде произошёл несчастный случай с группой туристов под руководством Александра Жукова. В живых остались двое. Судьба остальных неизвестна. Уходим обратным маршрутом через Аян и плато Чая-Аян на Ламу. Авдеев Сергей, Лялин. 31.07.83. 17-30".
Читая строку, где сообщалось, что в живых осталось двое, она молча, но решительно замотала головой. В этот момент ей хотелось закричать так громко, чтобы её отчаянное "нет!" услышала вся тундра вплоть до Норильска.
Прочитав записку до конца, Галя направилась к самому высокому месту в обозримых окрестностях и, повернувшись в сторону предполагаемого ухода ребят, долго кричала - призывала их подождать, кричала, совершенно не обращая внимания на комаров, до полного изнеможения, до полной потери голоса. И с каждым криком у Галины оставалось всё меньше и меньше надежд.
Надвигалась ночь. Начал моросить мелкий дождик. Долина Нералаха затягивалась пеленой плотного тумана. Безучастно и молчаливо по берегам Нералаха стояли лиственницы. Монотонно и равнодушно, как вчера, как тысячи лет назад, шумел предводопадный порог.
У Галины подкосились ноги, и она медленно осела на камни. Потом заплакала навзрыд, громко, содрогаясь всем телом, как в далёком детстве в случаях очень большой обиды.
Она знала, что пойдёт вслед Лялину и Авдееву, и знала, что без брюк с больной ногой никогда их не догонит и никогда не дойдёт даже до Аяна.
Галина, как, впрочем, и остальные участники этой экспедиции, не ведала, что всего в двадцати километрах ниже по течению от места впадения Нералаха в Яхтали базируется крупная геологическая партия. До Яхтали же оставалось всего девять километров.
"…спичку будем делить пополам"
После встречи Лялина и Сергея Авдеева, когда улеглись бурные эмоции, ребята снова отправились вниз по течению. Ручей, в котором чуть так глупо не погиб Сергей, они перешли, поднявшись метров триста вверх по течению.
На протяжении всего каньона они не нашли ни одного места, где можно было спуститься к воде. А сверху только изредка просматривались небольшие участки водной поверхности. О последовательном просмотре каньона не могло быть и речи. Река в целом по каньону оказалась недоступной даже для беглого обследования. Но даже те небольшие участки, которые им удалось увидеть, погасили всякие надежды найти кого-то живым.
Ребята сникли, однако в поисках спуска прошли с десяток километров. Дальше путь им преграждала мощная река, в которую здесь впадал Нералах. Всё ещё не ведая об ошибке командора, допущенной при ориентировании, они приняли её за Курейку. На самом деле это была Яхтали.
Перед устьем Нералаха крутые стенки каньона выполаживались, и в месте слияния двух рек далеко в воду врезалась песчаная стрелка. Сергей и Саша долго бродили по воде вдоль стрелки, но, увы, обнаружить какие-то признаки происшедшей аварии им не удалось.
Вероятно, Нералах уже пронёс все мимо стрелки и отдал Яхтали. Дальнейшее их пребывание здесь не имело смысла. Саша и Сергей сделали всё, что было в их силах. К тому же они сильно замерзли, так как с самого утра были в мокрой одежде. И они повернули назад, к брошенному на берегу рюкзаку - единственному источнику их весьма призрачных надежд на благополучное возвращение в Норильск.
Однако содержимое рюкзака явно разочаровало ребят. Они хмуро глядели на коричневую кашу размокших сухарей. Надпись на пакете гласила, что их было четыре килограмма. Правда, килограммов теперь стало больше, но через день они неизбежно начнут бродить и их придётся выбросить. И ребята сразу же наелись досыта.
На весь путь до Ламы им оставалась сероватая сладкая масса, прежде именовавшаяся сахаром, первоначальный вес которой составлял два килограмма, и четыре пачки какао, тоже намокшего. Ещё было два килограмма мокрой рисовой крупы. Чай в расчёт не принимался, так как им всё равно не в чем было вскипятить воду, но пару пачек на всякий случай взяли с собой.
Между Аяном и Ламой их обратный путь пролегал через плато Чая-Аян на высоте 1200 метров. Там, естественно, леса не было, и именно этот участок пути пугал их больше всего.
После несложных арифметических выкладок поставили задачу добраться до Ламы шестого августа.
В один из трёх оказавшихся в их распоряжении полиэтиленовых пакетов отложили содержимое пачки какао, перемешав его пополам с сахаром, - это был НЗ для плато Чая-Аян. Ребята тут же поклялись друг другу до подъёма на плато не вскрывать этот пакет ни при каких обстоятельствах. Во второй пакет положили весь остальной сахар.
Из снаряжения в рюкзаке нашли маленький топор, спальник и кусок полиэтиленовой плёнки. У Саши в кармане штормовки было несколько хорошо загерметизированных спичек. Одну спичку тут же израсходовали на разведение костра - крайне необходимо было отогреться и обсушиться. Теперь на шесть дней дней запланированного пути осталось пять спичек. "В сущности, не так уж плохо", - заметил Саша.
На пустой высушенной пачке из-под какао Сергей под диктовку Саши написал записку, вложил её в последний полиэтиленовый мешочек и привязал к хорошо закреплённой вехе на самом берегу реки.
Отныне руководство этой маленькой группы взял на себя старший и более опытный Саша. Сергей безоговорочно подчинился. Теперь они были крепко повязаны одной судьбою, одной целью. Всё у них было общее - и два килограмма риса, и спальник, и полиэтилен, и 300 километров таймырского бездорожья, безлюдья, голода и комариного звона, без всяких средств защиты, 300 километров пути, полного опасностей и немыслимых лишений.
И идти они могли только вместе: Сергей говорил Саше, что он видит, а Саша указывал Сергею, куда идти.
Всё ещё потрясённые происшедшим ребята находились в сильно возбуждённом состоянии, физической усталости пока ещё не чувствовали и быстро уходили на север, в направлении Аяна. Рюкзак несли по очереди, сменяясь через каждые полчаса. Им не терпелось поскорее уйти с этого страшного места, скорее вернуться к людям, к жизни.
На пути встретился такой же ручей, как Сергею там, чуть ниже рокового водопада. Сергей спросил Сашу: "Туда - или сюда?" - и при этом сначала показал рукой в направлении вверх по течению, затем поперёк ручья. Саша в ответ молча взмахнул рукой поперёк русла, и они, крепко обнявшись, вошли в воду. На середине ручья пришлось снять рюкзак и поднять его над головой. У них теперь не было времени для обхода препятствий. Эти опытные, тренированные ребята знали, что через шесть дней, когда кончатся скудные запасы в рюкзаке, сильно подорванные двенадцатидневным путешествием на явно сниженном пайке, они вообще не смогут передвигаться.
На противоположном берегу быстро отжали одежду и, не задерживаясь, пошли дальше.
Начинался мелкий нудный дождик. Только этого им теперь не хватало. Преодолевая последующие водные преграды, они больше не раздевались - не было смысла.
Шли всю ночь. И, ни на час не прекращаясь, всю ночь шёл дождь. Ручейки и реки взбухли почти как в половодье. К обеду следующего для подошли к речке, преодоление которой из-за быстрого течения было непростой проблемой.
После довольно продолжительных поисков на самом берегу нашли лиственницу, высота которой примерно соответствовала ширине реки.
Почти два часа, непрерывно сменяя друг друга, они своим маленьким топориком свалили лиственницу. Однако упала она не совсем так, как было нужно. Легла она не строго поперёк речки, а немного наискосок, и её вершина едва-едва доставала до противоположного берега. Однако сучья её, упёршись в дно реки, казалось, препятствовали сносу.
Эта ненадёжная переправа явно не внушала доверия, поэтому Саша, как руководитель, решил переправляться первым, но рюкзак оставил у Сергея. Рисковать рюкзаком он не имел права.
Когда до противоположного берега осталось метра три, под напором течения и тяжестью Александра лиственница изогнулась. С тихим, нагоняющим ужас треском отломилась её вершина. Лишившийся второй точки опоры ствол вздрогнул и, медленно поворачиваясь вокруг продольной оси, влекомый течением, поплыл вниз. Запутавшись в ветках лиственницы, Александр только чудом выскочил на берег. Ребята тоскливо глядели друг на друга с противоположных берегов. Природа явно не хотела выпускать незадачливых путешественников из своих суровых объятий. Их положение снова стало критическим.
Сергей предложил идти обоим одновременно вверх по течению и там, где воды станет меньше, Сергей переберётся к Саше. Однако Саша уже снова промок насквозь и решил рискнуть ещё раз. Он решительно бросился в реку, чтобы вплавь пересечь её ещё раз. Навстречу Саше в воду забрёл Сергей. И ещё раз мужчины крепко пожали друг другу руки.
После неудачной попытки навести переправу Саша "дал отбой" и приказал Сергею развести костёр. Надо было отдохнуть. Позади осталось почти сорок часов непрерывного физического и психологического напряжения.
Сергей собрал бересты, наколупал лиственничной смолы и, укрывшись с помощью Саши двумя штормовками, дрожащей рукой чиркнул спичку. К великому удовлетворению ребят спичка нормально вспыхнула, и, секунды спустя, ярко запылала береста. Первый костёр под дождём развели удачно. Саша, бережно заворачивая оставшиеся четыре спички, сказал: "Впредь спичку будем делить пополам".
Они развели большой костёр и под непрекращающимся дождём высушили спальник и хорошо обсушились сами. Затем медленно, одно за другим, сжевали несколько зёрен риса. Есть по-настоящему им ещё не хотелось. Но и уснуть в эту ночь им тоже не удалось.
Пока они двигались и на их пути то и дело возникали препятствия, они непрерывно должны были действовать, решать какие-то практические задачи. Теперь же они остались наедине со своими мыслями, неотвратимо возвращавшими их назад, к водопаду. Эти мысли нельзя было отогнать, от них нельзя было избавиться. Порою даже казалось, что это всего лишь какой-то кошмарный сон, они проснутся - и снова увидят рядом возле костра Анатолия, Галину, Александра Жукова и других товарищей. Эта ночь была ужасной. Однако физический покой им был крайне необходим.
Сначала они вдвоём залезли в единственный спальник и попытались накрыть его полиэтиленом. Но полиэтилен всё время сползал со спальника. К тому же вдвоём им было очень тесно. Тогда решили спать по очереди, сменяясь через два часа. Тот, кто бодрствовал, должен был поддерживать огонь и по мере необходимости поправлять полиэтилен, чтобы сохранить спальник сухим как можно дольше.
После полуночи дождь прекратился. А к утру вода в речке упала настолько, что ребята смогли перебраться на другой берег.
Вскоре Нералах рассыпался на мелкие ручейки, и перед взором путешественников открылся водораздел - слегка всхолмленная равнина, покрытая мхом и лиственничным редколесьем.
Пока шли вдоль реки, ориентирование было элементарным - нельзя было уходить от берега дальше пределов видимости. Но при выходе на Аяно-Курейский водораздел положение резко изменилось. Хотя дождь прекратился, видимость осталась сильно ограниченной. Не было никаких чётких ориентиров. Да и что могли дать ориентиры, если не было ни карты, ни компаса…
Они уже проходили здесь, когда пешком шли от Аяна на Нералах. Им очень хотелось напасть на старый след своей группы, но никто из них не знал, в каком направлении его искать. К тому же небольшая группа, идя по относительно твёрдому грунту, практически не оставляет видимых следов.
Саша хотел найти старую ночёвку (местность возле ночёвки лучше запоминается), а ночевали они, когда шли на Нералах, именно где-то здесь, на водоразделе. Старый след вселил бы в них уверенность в правильности выбранного направления. А это сейчас было очень важно.
Саша требовал от Сергея непрерывной информации о рельефе и растительности. Стали двигаться зигзагами. По мере того, как приближался вечер, а нужного направления они так и не определили, у них катастрофически падало настроение. Для того, чтобы успокоиться и лучше вспомнить приметы той прежней стоянки, Саша приказал сделать привал.
Сергей очень удачно расколол ножом спичку и одной половинкой разжёг костёр, потом стал собирать грибы поблизости, а Саша нанизывал их на палочки и поджаривал на костре.
Наконец-то проснулся голод. Кроме горсточки риса и грибов съели немного какао с сахаром. От этого аппетит разыгрался ещё больше.
О случившейся трагедии старались не говорить. Каждый из них до боли в глазах присматривался к деталям местности и напряжённо думал: "Куда же держать курс?" Ошибка была бы подобна смерти. Ошибку надо было исключить. Но как?
Саша вспомнил карту этого района, которой пользовался Жуков. Он теперь почти зримо представлял её себе. Но эту карту теперь надо было привязать к местности, а с привязкой сегодня не получалось. Небосвод был закрыт так плотно, что определить местонахождение солнца было невозможно. Ориентация по наиболее характерным вершинам тоже исключалась - все вершины, как "характерные", так и "нехарактерные", были закрыты теми же облаками. Из всех 360 градусов круговой широты компаса надо было наугад, вслепую, выбрать один-единственный градус, тот, который безошибочно приведёт к Аяну. Можно ли было ещё раз рассчитывать на слепое везение? Нет, такой риск Саша отвергал. Оставалось одно: искать старый след их группы. Искать, как иголку в стоге сена, но искать. И ребята стали ходить кругами вокруг своего костра, всё время увеличивая радиус и ориентируясь на дым.
Вскоре Сергей обнаружил на деревьях старые зарубки. Помеченные деревья располагались примерно по прямой линии. Незначительные изгибы всегда были связаны с рельефом или густотой древесной растительности. Эта линия избегала крутых подъёмов и густых зарослей. Зарубки, несомненно, обозначали тропу, генеральное направление которой примерно совпадало с линией их движения от Нералаха на водораздел. Стало быть, зарубки означали тропу с Аяна в Курейскую долину. На земле следов не было. Тропой, вероятно, оленеводы пользовались зимой.
К такому, достаточно обоснованному, чисто умозрительному заключению пришёл Саша. Сергей же, как только увидел зарубки, сразу предложил двигаться по ним.
Примерно через час они вышли на свою старую стоянку и сразу бросились обследовать территорию. И им повезло: в кустах лежала консервная банка из-под тушёнки. Невзирая на строжайшее указание Жукова все пустые консервные банки отжигать и затем закапывать в землю, кто-то из их группы эту банку просто выбросил. Это был божий дар. Ребята, не задумываясь, пожертвовали ещё половину спички и вскоре по очереди, обжигаясь, жадно пили горячий чай.
Здесь они и заночевали. То ли горячий чай, то ли чрезмерная усталость, или теперь подтверждённая правильность их направления несколько успокоили их - но в эту ночь они впервые после водопада спали почти нормальным сном. Спали опять по очереди, попеременно охраняя огонь.
На следующий день, как и решили накануне, продолжали идти по зарубкам, так как старый след их группы потерялся уже у самого лагеря.
К обеду сквозь туманную дымку они увидели обширную акваторию Аяна. Ребята снова обнялись и крепким молчаливым рукопожатием поздравили друг друга. Это было, в сущности, их второе спасение.
Поближе к вечеру уже возле самого озера они неожиданно услышали голоса людей. Услышали чётко, внятно. Ликуя от неожиданного везения, ребята начали кричать, свистеть, но… никто им не отозвался. Что это? Слуховые галлюцинации? Их просто не слышат? Их боятся?
Они лихорадочно стали собирать хворост и разжигать костёр. И, как это часто бывает в спешке, обе половинки расколотой спички оказались без серы. Подавив недовольство, Саша тут же предложил: "Давай следующую! Нет! Постой! Сначала досчитай до ста!" Сергей, сознавая свою вину, покорно стал считать…
Потом они быстро развели большой-большой костёр и непрерывно подкладывали сырые ветви, мох, траву - всё, что давало хороший дым. Попеременно кричали, умоляли, звали на помощь. Потом снова подкладывали дрова и снова звали…
Шли томительные минуты, которые складывались в гнетущие часы. Но им никто так и не отозвался. Это был страшный удар. Ведь рядом были люди - Сергей и Саша их очень хорошо слышали. Но эти люди почему-то их отвергли. Почему? Было обидно до слёз.
Чувствуя, что от досады сейчас им не уснуть, ребята ночью снялись с места и вдоль озера направились в сторону реки Гулями. Шли молча, подавленные жестокостью неизвестных, незнакомых им людей. Это было необъяснимо.
Заночевали, точнее - задневали в густом лесу долины Гулями. Теперь остались у них пакетик с НЗ, одна спичка и более ста километров до Ламы, из них девяносто по заснеженному плато Чая-Аяна.
Ещё в лесу перед подъёмом на плато они услышали в небе гул самолёта. Сергей предложил ещё раз развести костёр и таким образом привлечь к себе внимание пилотов. Саша достал последнюю спичку, повертел её в руках, но… разжигать костёр не стали. Слишком дорогой для них была эта последняя спичка. А гарантии, что лётчики увидят их в лесу и правильно поймут, не было.
Проводив краснокрылую "Аннушку" тоскливым взглядом, ребята начали подъём на плато.
Как только поднялись выше границы леса, откуда-то сверху подул резкий ветер. И, казалось, с каждым метром подъёма он становится всё резче и холоднее. Ребята застегнули все пуговицы и натянули капюшоны.
Когда перед их глазами от горизонта до горизонта простерлось заснеженное, слегка холмистое плато, они невольно остановились. Здесь начиналась последняя треть пути. Там, где-то впереди, за десятками километров снежного поля, была Лама. А Лама - это спасение, это жизнь, еда, чай, тепло, люди. Но, странное дело, ребята сейчас не очень радовались возвращению. Каждого из них одолевали тягостные мысли. Сергей пытался представить себе, как он скажет матери, что Анатолия уже нет в живых. И от этой мысли ему не хотелось ни есть, ни спать…
"Ну, пошли!" - предложил Саша, и ребята двинулись вперёд. Шли спокойно, не торопясь, без лишних слов и движений.
Под ногами монотонно скрипела слегка подмороженная снежная крупа. Через каждые полчаса останавливались и молча передавали друг другу рюкзак. При этом Саша неизменно проверял, не выпала ли из застёгнутого кармана штормовки последняя спичка. С кажной новой остановкой всё больше времени тратилось на эту передачу. Сказывалась усталость, и идти им становилось всё труднее и труднее.
У Сергея совсем разорвался ботинок, и теперь при каждом шаге голые пальцы ноги касались снега. Но не пальцы ног его беспокоили - он их давно вообще не чувствовал. У него невыносимо болели ступни. Каждый шаг отдавался резкой болью. Физические силы были уже на исходе, но ещё оставалась жажда жизни.
Часовая стрелка совершила два полных оборота, а путешественники всё так же шли по снежному полю в сторону Ламы.
Начала портиться погода, ухудшилась видимость, во мгле начинающейся метели растворялись ориентиры…
В долину Бунисяка, поддерживая друг друга, спускались два смертельно уставших человека. Они знали, что если упадут, то никакие силы уже не заставят их подняться…
Резкий порывистый норд-вест бросал им в лица колючие снежинки, но путники уже ничего не чувствовали: ни холода, ни голода, ни боли стёртых до костей ног. Они шли, как заведённый механизм.
Путешественники прошли облака и впереди увидели Ламскую котловину. Но не было ни криков восторга, ни крепких объятий.
У границы леса снегопад сменился дождём. Ещё через час оба упали возле первой лиственницы на крутом спуске к озеру. Упали даже не рядом, чтобы согревать друг друга, а как попало. Упали и больше не двигались. Кончился "завод". Но они заслужили, честно заработали право на жизнь.
Полиэтилен, предназначенный для укрытия от дождя, аккуратно свёрнутый, лежал в рюкзаке.
Над Ламской котловиной сгущались сумерки. Усиливался дождь…
Эпилог
Когда рыбаки-любители в устье Бунисяка усаживали в моторную лодку вернувшихся практически с того света путешественников, Саша наконец-то поверил в своё спасение и машинально взглянул на часы. На циферблате зеленоватым светом высвечивалось: 6.08 23-30. До установленного им срока выхода к людям оставалось "в запасе" ровно тридцать минут.
На поиск не вернувшихся участников группы Жукова был брошен практически весь норильский контрольно-спасательный отряд. Большим вертолётом завезли на Курейку моторную лодку и топливо. К поисковым работам подключили авиацию. Нашли всех, кроме Галины Кравцовой. Её судьбу после падения в водопад автор "домыслил", основываясь на данных поисковой экспедиции…
Сергей и Саша вернулись в родной город на Волге. Но невесёлым было их возвращение. Им кажется, что пять вдов и семеро сирот до сих пор смотрят на них с молчаливым упрёком. И хотя они ни в чём не виноваты, при таких встречах стараются незаметно переходить на другую сторону улицы. Им как-то неловко, что именно они остались в живых.
Сейчас Сергей и Саша готовятся к новому походу по таймырской тундре. Они считают своим долгом ещё раз вернуться на Нералах, чтобы на скальных воротах поставить памятник тем, кто не вернулся.