Нет! Пусть лучше дожди, облака,
Чем прочный квадрат потолка.
Нет! Пусть лучше сбивающий ветер,
Чем стены ослепшие эти.
(Н. Труевцева)
Шаг за шагом - вперёд и вперёд - поднимались мы вдоль ручья Сарымсакты от пограничного посёлка Катон-Карагай к снежному перевалу Мамитек. Там, за перевалом, недалеко от загадочного озера Маркаколь берёт своё начало восточно-казахстанская река Курчум, по которой ещё не сплавлялись горьковские туристы-водники.
Когда мы наконец-то забрались на покрытую снегом седловину перевала, все радостно вздохнули - большая часть нашего пути позади. Отдохнули десять минут - и снова в путь, хотелось к вечеру дойти до границы леса, чтобы приготовить горячий ужин.
Зона альпийских лугов на южном склоне перевала Мамитек поразила нас разнообразием цветов и трав: здесь цвели ярко-оранжевые жарки и тёмно-синие астрагалы, росли родиола розовая и левзея сафлоровидная, ревень, дикий лук и многие другие растения.
Быстро наступили сумерки, а до леса было ещё далеко. К счастью, нам скоро повстречалось на пути небольшое стадо коров, и гостеприимные казахи-пастухи напоили нас крепким чаем с густой, похожей на масло, сметаной, накормили лепёшками и вареньем из ревеня.
На другой день мы были у верховьев реки Курчум. Струи прозрачной воды пробивались между крупными камнями. Через несколько часов, спустившись до места впадения в Курчум реки Кедровой, остановились на ночёвку.
Постройкой судов решили заняться с утра, а пока можно было отдохнуть, порыбачить. Собрав спиннинг и привязав несколько искусственных мушек из медвежьей шерсти (как говорят сибиряки, прежде, чем поймать хариуса, надо убить медведя), мы отправились вниз по реке в поисках рыбных мест. Но, сколько ни закидывал я свою хитрую снасть, испытанную в реках Саян и Забайкалья, поклёвок не было. Вероятно, хариус не мог подняться в верховья Курчума из-за большого уклона реки и высокой скорости потока.
В километре от нашего лагеря начинался каскад сложнейших порогов. Было очевидно, что группа не готова к прохождению таких препятствий. И мы решили, собрав рюкзаки, пройти ещё километров десять вдоль реки, надеясь, что ниже Курчум немного "успокоится". Надежды наши оправдались, и на следующий день мы были в подходящем для строительства месте с тихой гаванью у берега, удобной для спуска судов на воду.
Два дня мы усердно строили катамараны: рубили и вязали деревянные рамы, накачивали и привязывали гондолы, оборудовали посадочные места.
И вот, наконец, настал долгожданный момент, когда, оттолкнувшись от берега, мы устремились вниз по бурной реке, направляя свой катамаран по основной струе. Первое время было ощущение, как будто мы оседлали необъезженного мустанга: Курчум подбрасывал наш катамаран валами, резко тормозил в бочках, рыча и ревя, кидал на скальные обломки, хаотично разбросанные в русле реки. Но четыре пары верных рук слаженно работали по команде лоцмана, и катамаран выполнял сложную лавировку между камнями, обходил особенно опасные валы и вовремя уклонялся от прижимов.
Первые километры мы сплавлялись с полным предварительным просмотром реки через 400-500 метров, заранее намечая траекторию движения, места для зачаливания и обноса непроходимых участков. На второй день сплава один катамаран прижало мощной струёй к большой надводной плите у левого берега. Левая гондола вылезла далеко на плиту, а правую, погружая, вжимало водой под плиту. Ребята быстро выскочили на берег и попытались сдвинуть катамаран с места. Но Курчум не хотел просто так отдавать нам судно. Раздался треск - это ломались толстые жерди, которые составляли основу катамаранной рамы. Тогда ребята приподняли задравшуюся над плитой левую гондолу и тем самым помогли реке повернуть судно. Освободившийся от плиты катамаран пошёл вниз по течению, и мы вытащили его страховочным концом на берег. После этого полдня пришлось заниматься ремонтом рамы и сушкой намокших вещей.
На следующий день река стала успокаиваться, пороги и шиверы сменились короткими перекатами и протяжёнными плесами. Курчум совершенно затих и стал похож на наш родной Керженец. Ели, пихты и берёзы, растущие по берегам, ещё более усиливали это сходство. "Не расслабляться, - сказал руководитель, - сейчас должен быть порог-водопад "Тихий плёс". Оказывается, коварный Курчум специально успокаивал нас на плёсе, чтобы потом внезапно бросить катамараны на острые камни водопада. Действительно, за большой поляной левого берега, у границы леса, течение реки заметно усиливалось. "Чалимся к левому берегу, - скомандовал руководитель. - Разомнём ноги, посмотрим, что там впереди". А впереди, оказалось, уклон реки возрастает, и плёс сменялся несложной шиверой. Вполне проходимая шивера тянулась метров четыреста, до поворота. Но крупные базальтовые глыбы в русле реки и скальный характер берегов говорили о том, что впереди должно быть что-то серьёзное. Мы решили посмотреть дальше. За поворотом уклон и скорость реки постепенно возрастали, и скальные обломки в русле образовывали сложные пороги. Курчум как бы звал нас попробовать свои силы. Но мы не могли найти места, где можно было бы оставить и зачалить катамаран. Ниже уклон реки возрастал ещё больше. Полутораметровые сливы сменялись мощными "бочками", и почти в каждом сливе на выходе стоял крупный надводный камень - боец.
Прыгая по базальтовым плитам левого берега, мы прошли весь трехкилометровый порог. На последнем километре растянулся каскад непроходимых водопадных сливов. Белый Курчум бешено ревел, разбивая воду о крупные каменные глыбы.
На следующее утро под мелким моросящим дождём мы потащили свои катамараны через лес, обходя порог "Тихий плёс". Ниже порога нас ожидала сложная шивера "Бритва". Здесь река, разгоняясь, тащила катамаран в мощный слив с торчащей из воды полутораметровой плоской плитой, заострённой как бритва…
Но всё хорошее, как и всё плохое, непременно проходит. Стучат колёса, скорый поезд уносит нас вдаль от Восточного Казахстана, а мы, собравшись в тесном купе, вспоминаем трудности пройденного пути и мечтаем о дальних маршрутах на следующий год.
В. Телегин